Это белая лошадка - она поцеловала меня…

 А теперь, уважаемый мой читатель, попробуем как бы со стороны - глазами других людей - посмотреть на человека под именем Лидия Латьева и попытаться понять, что искала она, эта мне не совсем известная Лидия Латьева в этой жизни,  что пыталась найти, то пиша свои книги, то кукуя «Семейный альбом», то открывая Школу духовной культуры, Школу ДК, Школу Доктора Коновалова, зовущую человека - быть человеком! Из всего, что было написано о Лидии Латьевой ( то бишь обо мне) и о Школе, я отобрала четыре материала из разных газет: «Советская Молдавия», «Труд» в Молдове», «Независимая Молдова». Материалы были написаны писателем Геннадием Скверенко, журналистами Светланой Бондаревой и Ириной Субботович. Рядом с этими именами я бы поставила имена известных в Молдове журналистов Раисы Казаковой,  Нелли Торни,  Людмилы Щебневой, одарявших меня своим постоянным многолетним вниманием, разделяя, как я понимала, мои неуёмные поиски и себя, и мира, в котором живём…На фоне той жизни, которая бушевала вокруг, разрушая добрые связи между людьми и всё светлое в человеке, они, как и я, были всего-навсего одиночки, стремившиеся удержать общество на доброй волне. Нам это не удалось.Но тем более хочу сказать им спасибо. Спасибо, родные, за то, что мы были вместе и держались за всё людское.

Не знаешь, как сказать о ней. Писатель? Журналист? А, может быть, всего точнее -  писатель и журналист? Для Лидии Латьевой, кажется, никогда не существовало конфликта между словом газетным, публицистическим и словом художественным, образно-интимным. Наверное, потому, что она  и в публицистике, и в литературе напряжённо, подчас мучительно, размышляет об одном и том же - о нравственной самореализации человека, о взыскующей категории нравственного долга, на котором, в сущности, всё и держится - личность и семья, коллектив и общество, работа и творчество, да и сама наша жизнь.

Наверное, потому, что она стремится к искренности, более того — к  исповедальности всегда, когда берётся за перо. Оттого все её произведения естественно вырастают из журналистских исследований, оттого в её публицистику непременным компонентом входит литературный опыт, литературное, художественное мастерство и присущее писателю «человековедение».

А характерная, чисто «латьевская», подчас даже вызывающе  раскованная, едва ли не эпатирующая резкость и свобода мысли, чувства — они тоже отсюда, из непременной для публицистики самостоятельности мышления, из внутренней душевной независимости художника.

Как остро, как отчётливо обозначились обе эти стороны творческого почерка, творческой индивидуальности в первых же материалах молодой журналистки, опубликованных в «Советской Молдавии», и в первых же повестях молодой писательницы — «Ирка», «Байкал», увидевших свет в издательстве «Картя Молдовеняска». Два путешествия, предпринятых Латьевой в первых же её произведениях — путешествие к истокам личности человека, в детство, в «страну», из которой вышли мы все, и путешествие на далёкий Байкал, дотошное, не столько географическое, сколько напряжённо-исследовательское в сегодняшний День, в настоящее с его острейшими сегодняшними и завтрашними проблемами — так и остались главными линиями особого, пристрастного интереса, призвавшего её к работе сложной и трудной, требующей честного мужества не на год или пятилетку — на всю жизнь.

О мужестве таланта, о беззаветной преданности делу своему Лидии Латьевой следует сказать особо. Об этих чертах характера, цементирующих всё написанное ею, знает каждый почитатель её творчества — и тот, кто знаком с автором только по книгам, и тот, кто знает, какая огромная сила духа требуется писательнице, чтобы с палочкой в натруженной руке, постоянно и больно напоминающей о трагическом военном лихолетье, быть всегда в гуще жизни, опережая в этом многих из нас, не обделённых здоровьем.

Вспоминаю, как на одном из совещаний, посвящённых творчеству молодых, известный прозаик Георгий Семёнов, разбирая первые повести Лидии Латьевой, с уважением отметил, что в них нет и следа той сентиментальности, которой подчас грешат даже известные писательницы. Это, конечно, так. Но идущая из глубины жизни проза Лидии Латьевой берёт в плен именно силой чувств, их опаляющей женской «открытостью», их обжигающей честной прямотой. И может быть, не только о героине из романа «Развод» — журналистке Галине Григорьевне  — но и о самой себе тоже пишет она  с горьковатой ироничной усмешкой: «...судьба её такая, натура, за что ни возьмётся, всё тяжело, сама вмешается, других втянет. Совесть, вина, сомнения, оттенки любого события чувствует, нет в характере лёгкости...».

Но ведь лёгкое, а точнее — облегчённое до невесомости — слишком часто и не настоящее, фальшивое, камуфляж подлинности, подделка под неё, несправедливость по отношению к истинным ценностям, самое страшное, что есть в жизни, страшное своими разрушительными последствиями — неправда о правде.

Об этом разладе, ставшем, пожалуй, главным духовным конфликтом последних десятилетий нашей жизни, отмеченных застойными явлениями, — такие повести Латьевой, как «Цветные сны», «Страна, из которой мы все пришли», «Братва» и, конечно, же роман «Развод» — книга во многом этапная, подводящая итог многим творческим исканиям писательницы. Когда перечитывал её сейчас, спустя семь лет после публикации, с особой остротой почувствовал, что именно такие произведения вносили вклад в общественную борьбу, которая рождала и приближала то, что сегодня названо словом «перестройка». В самом деле, разве не в честном, прямом показе того тупика, в который заходит жизнь, того кризиса, который переживает человек, честно относящийся к своему делу, тех мучительных испытаний на разрыв, которым подвергаются семья — любовь, душа и совесть наших детей, разве не в этом зеркале мы узнавали отрезвляющую правду о нас самих? И разве не в этой правде обретали силы для духовного очищения, обретали «азарт возрождения», мужество, необходимое для большой и трудной работы по перестройке жизни на началах уважения к человеку, тревоги и заботы о его будущем?

Будущее — это ведь не хронологическая абстракция. Будущее — это дети, а для писателя, как и для каждого из нас — не вообще дети, но именно те Сашка или Танечка, в судьбе и в душе которых — и повод для нашей общей серьёзной тревоги, и главная наша надежда на обновлённое утверждение добра. А если чего и нужно по-настоящему остерегаться, то это того, о чём предупреждает нас писатель: «взгляда на детей интересного, как на ручку со стержнем, зарядил, мол, её синим, всю жизнь синяя...». Нет, страна души ребёнка, страна детства — это огромная, далеко не исследованная страна, и человек из неё должен прийти на всю жизнь заряжённым только одним — мужественной и деятельной силой добра. А для этого как важно нам, взрослым, не только вести ребёнка за собой, не только открывать ему наш большой, взрослый мир, но с чутким, внимательным уважением радоваться тем открытиям, которые способны делать и делают наши дети, учиться на этих открытиях, чтобы и самим стать богаче и щедрее:

«Откуда?! — думает Галка. — Откуда?!

Откуда в ребёнке это знание чувств, и не какие-то там пупсята с одёжками, а глубина, страдание, размышление, откуда, из чего, где, когда, в какие бессонные ночи может родиться это знание, какие события её размеренной бедной испытаниями жизни в силах подсказать ей этот аккорд, эту наполненность, музыку, Баха?!».

В книгах Лидии Латьевой много настойчивых, острых вопросов и мало «исчерпывающих» ответов. Наверное, так и должно быть, когда речь идёт не просто о повестях или даже романах — о литературе. То есть о слове, обращённом и к сердцу, и к совести человека, слове требовательном, неуступчивом, строгом. И хотя самой писательнице тоже пришлось поработать в памятные всем нам годы, когда, пользуясь выражением героини её романа, от работников прессы частенько требовалось «снижение температуры вопросов», в её очерках, в её произведениях по температуре вопросов всегда можно точно судить не только об остроте и реальности поднятых проблем, но и о температуре сердца высоко гражданственного художника и публициста — самого чуткого индикатора правды и справедливости.

Потому книги Лидии Латьевой нужны. Нам. Всем.

Нужны как верные помощники, как надёжные друзья.

И нужно, чтобы их круг продолжал расширяться, пополняясь новыми работами, новыми творческими свершениями. Отмеченными и остротой взгляда, и свежестью языка, и раскалённой температурой обращённых к себе и к нам вопросов. Вопросов, которые рождают Время наше и Жизнь.

                                                                                                                                         Г. Сквиренко

                            Шелестящий человек

Лидия Васильевна Латьева предложила мне сесть в кресло, а сама как-то привычно, по-домашнему опустилась на ковёр. Я, естественно, последовал её примеру, и мы на полу очень удобно побеседовали о неудобствах текущей жизни, о нелюбви и даже ненависти в пугающем количестве шатающихся оп нашим квартирам и душам. Козырнули новоявленным словечком «саммит» по поводу подписки не выглядывать в окна и не открывать форточки, которую дала хозяйка дома стражам правопорядка.  При этом Лидия Васильевна, конечно же, спросила их по поводу того, каким образом при желании можно «поприветствовать высоких гостей маленьким красным флажком или шариком», но те не поняли юмора и всерьёз повторили предупреждение «не высовываться».

Вот уже чего она никогда в жизни не делала: не из боязни или осмотрительности, а из элементарного нелюбопытства к подобным зрелищам. «Кому они, прости Господи, нужны?» -- сказала она. А я подумал, насколько взаимна эта фраза по отношению к нам. Что им, мчащимся в кавалькадах машин, до людей, не только не помышляющих нанести их персонам  какой-либо физический ущерб, но и бросить на проезжую ими часть мало-мальски заинтересованный взгляд? Насмотрелись по «телеку»! А его-то, между прочим,  вместе с «видиком» и украшениями недавно «спёрли» у писательницы: открыли ногами дверь и ограбили. Житейская история, почти обыденная.

А ей не то, чтобы всё нипочём, но не это главное. Относит подобное Лидия Васильевна к внешним проявлениям жизни, с которыми она давно и принципиально мало считается. Даже её книги, советские бестселлеры (повести и роман «Развод» «светились» в своё время на чёрном книжном рынке), она не относит к важным событиям.

С детства её занимала тайна жизни, поиски разгадок её смысла и данности. Лидия Васильевна убеждена, что детство – самая драматическая пора у человека, ибо неискушённый детский мозг подвергается колоссальному напряжению, пытаясь постичь окружающий мир во всей его взрослости, с молниеобразными вспышками добра и громовыми раскатами зла на фоне декларированного безоблачного детства.

Потому и читала в третьем классе не Маршака и Чуковского, а Бальзака и Мопассана: «Отца Горио» с тех пор помню…» Учителям задавала вопрос: «Что такое сон?» и не получала исчерпывающего ответа. Меня мучили сны, меня мучила тайность бытия. Тянуло к философам: они пытались осмыслить жизнь. 

О чём жалею? О том, что не было рядом человека выше. Какого-нибудь Фрейда или Нострадамуса, у которых была бы подмастерьем.

Я почему-то был уверен, что творческая судьба у Лидии Латьевой складывалась благополучно: в Союз писателей принята в юности, достаточно регулярно выходят книги, ими зачитывались. Ан нет… Оказывается её произведения, преимущественно на бытовую житейскую тематику, вызывали цензорскую аллергию, воспринимались как «антисоветчина». И практически над всеми ними неоднократно зависал типографский нож, но интеллигентная  цековская рука Валентина Дмитриевича Даниленко раз за разом отводила эту угрозу, и читатели получали возможность прочитать о совей обычной жизни, необычно интересно изложенной. Главное, они находили в этих строках себя, взаправдашных и не повседневных, утешались дарованным оправданием неуверенных шагов и поступков, подхватывали надежду на лучшее.

Лидия Васильевна говорит, что только недавно прониклась идеей йоги желать доброго утра миру, открывая глаза после очередной ночи, чувствуя себя равновеликой вселенской частицей, без которой гармония жизни немыслима. Мне же кажется, что это чувство, пусть на подсознательном уровне, всегда присутствовало в ней. Иначе она не прожила этот не очень лакомый кусочек своей жизни с высоко поднятой головой независимо и чрезвычайно достойно. Нет такой нищеты, в которой бы она протянула руку, нет такого благоденствия, где бы она не подала бы милостыню.

Наверное, поэтому и родилась на радио передача «Семейный альбом». Был сюжет, повествующий о человеке, мягко и нежно общающемся со своей престарелой матерью. Среди непременных откликов на передачу был и профессиональный – от коллеги-журналиста: «Лида, как ты могла этого типа так преподнести?» Она его знала. Знала и Лидия Васильевна, но «преподнесла», ничуть при этом не солгав, по-хорошему. И поступила мудро: в «семейный альбом» вклеиваются только лучшие кадры. Именно поэтому он и стал той отдушиной, к которой припадают задыхающиеся от жизни люди. Судя по всему, сама Лидия Васильевна не отдаёт себе отчёт в творимом ею благе. Она бескорыстно исполняет своё высокое предназначение.

А вообще всё гораздо земнее и проще. Живёт писательница, которой не было и нет дела до официальных признаний и поощрений. Она всегда избегала прошлых съездов и нынешних тусовок. Хотя и не отказывается от приглашений на, увы, немноголюдные выставки или театральные премьеры. Живёт, как и жила, независимо. Ни в каких партиях не состоит, как и не состояла. Почему? Ответила словами Булгакова, когда тот впервые попал в богемную среду: «Мне эта компания сразу не понравилась», Никакой идеологической подоплёки – просто неинтересно. По той же причине за всё своё творчество пару раз заходила оп пустякам в Союз писателей. Толком не знает, отметит как-то её юбилей или нет? Опять-таки-- неинтересно.

А что же ей интересно?  

Как ни банально звучит – писать. Именно страницу она величает той страной, в которой ей и привольно, и легко дышится. Потом эти страницы попадут в переплёт и станут уже «внешними проявлениями жизни». Для неё.  Но не для многих и многих читателей и почитателей её таланта, к которым, безусловно, отношусь и я.

В разговоре Лидия Васильевна упомянула о встрече с Ильёй Эренбургом. Училась она тогда на высших литературных курсах в Москве. Для седовласого восьмидесятилетнего маэстро, казалось, не было на свете силы, способной заставить его говорить т, чего он не думал. Моя собеседница назвала его шелестящим человеком. Я переадресовываю это необычное определение ей, ибо она и вправду напоминает шелестящее на ветру времени дерево, полное листьев, плодов и птиц.

                                                                                                                                         Виктор Чудин

Лидию Латьеву, известную журналистку и писательницу знают многие в Молдове. Кто не читал её книг, наверняка помнит голос, который звучит на волне радиопередачи «Семейный альбом». Голос женщины, говорящей о любви, верности,  изломах судьбы - о человеческом. Говорящий или пишущий о других со стороны всегда кажется сильнее, увереннее в себе. Его боль, разочарования, драмы - скрыты. Но, не пережив это, как понять чужое страдание, как помочь?  Лидии Латьевой судьба дала испытать всего - не поскупилась, не пожалела - дала постоять ан краю. Но не оставила там, а помогла увидеть то, что сегодня стало смыслом её жизни.

— Первый спонсор, к которому я, обратилась за поддержкой, насмешливо спросил: «Значит, хотите очеловечить мир? Так я вам скажу: на девяносто пять процентов люди — звери». — «Предположим, — ответила я,

— но что же остальным пяти процентам, тоже звереть?». Он промолчал.  И я — в какой уже раз! — поняла, что, и этот человек отгородился от меня  своим богатством, успехом, удачей. Он построил свой дом, свой офис,  свой персональный рай, и мир за пределами этого рая его «не колышет». И скучно ему вникать, зачем я пришла, воруя его драгоценное время, которое - деньги. Деньги - вот он Бог сегодняшней жизни! Всё остальное - совесть, культура, творчество, душа народа и дети - всё, на чём во веки веков  держалась, держится и будет держаться людская жизнь — спущено в мусоропровод. Таковы реалии нашего времени.

По-настоящему ей стало страшно в восемьдесят шестом, когда со всех сторон и страниц хлынула лавина разоблачений. Не потому, что тот строй определял смысл её жизни, она и членом партии-то никогда но была. А потому что испугалась, что человека могут утопить в этом крикливом потоке правды и неправды, что он  захлебнётся. Она открыла на радио программу «Семейный альбом», в котором говорила о вечном: любовь, дом, семья, достоинство, каждодневное мужество самого скромного на земле человека... И когда мешками пошли письма, Лидия Васильевна поняла, что нашла что-то нужное людям, что без «витамина человечности» им не выжить. Потом развалился СССР, начались битвы партий и блоков, разруха, война на Днестре... Она ни к кому не примкнула, её голос на радиоволне продолжал говорить своё.

— Во мне очень долго теплилась. надежда, что процесс разрушения — не строя или страны, а души человеческой, — достигнет своего пика и — остановится. Я считала, у жизни, как у живого организма, есть некий  самоспасительный фермент, и вот жизнь, дойдя до опасного предела, сама себя и начнёт спасать. Но жизнь продолжала корёжиться и корёжить. Она словно перерезала пуповину, выбрасывая человека в агрессивное, голодное никуда. В той бездуховной помойке, где мы в конце концов оказались, человек мог выжить только по одному закону— зла. Потому что - злым быть — легко, зло не требует никаких усилий. Это культура зовёт человека к работе: очеловечивать, созидать. Но где она, наша культура?

Она ждала, но пика этой страшной разрухи всего и вся не было видно. Процесс разрушения проник вовнутрь, затронул детей, внуков, само здоровье людей. Они начали разрушаться уже на физическом уровне, болеющих стало несравнимо больше, чем здоровых.

— Коль так далеко зашло, мало было сказать человеку «ты должен»,  как целых шестнадцать лет я говорила в «Семейном альбоме». Нужно было чем-то помочь, найти инструмент или ключ к возрождению человека. Но где завалялся тот ключ? Конечно, я бросилась в книги: история, философия, религия, медицина, всякие мемуары, знания и учения, рождённые на разломах империй... Я рылась в мудрости мира, пытаясь найти одно: чем же спасал себя человек, чтобы не просто там выжита, как выживает полуприбитый пёс, а как, попав в жернова истории; жить человеком?.. Это был мучительный долгий, поиск, и закончился он — ничем! Историю я отвергла за ложь и любование героями и вождями; философию — за холод к конкретной жизни; мемуары — за эгоизм; эзотеризм — за лозунг «чем хуже - тем лучше»; йогу - за конечную цель - нирвана, покой… Но покой - это вечный покой, это - смерть, а «чем хуже-тем лучше»  -  бесчеловечно. Историю  делают не только вожди да герои, но и самый маленький человек, который из века в век после войн и мора, потихонечку выстроит дом, высадит дерево у  крыльца, поделится хлебом с голодным, погладит ребёнка…

По гороскопу я  - Бык, знак не только терпения, но и ярости. Я так исступлённо искала, на что опереться, что, не найдя ничего, физически рухнула: свалилась с больным позвоночником.

Месяц за месяцем - боль, бессилие и чёрная мысль, что жизнь её всё-таки победила. И тут ей передают книжечку от знакомой со словами: И»Мне это помогло». Она посмотрела на обложке — «Энергия сотворения», С.С.Коновалов — и отложила в сторону. Наивностью никогда не отличалась, а крупно набранное — «Книга, которая лечит»  — мягко говоря, вызывало сомнения. Но всё-таки книгу прочла, из чистой благодарности к человеку, её пославшему. И вдруг ощутила такое родство с этой книгой, словно сама её написала. Так в её жизнь вошло новое имя — Сергей Коновалов. По профессии - врач, по сути — мыслитель, обосновавший свой взгляд на Вселенную и место в ней человека. Создавший информационно-энергетическое учение. Открывший новую формулу здоровья и выхода из болезни: «У человека не может быть много хронических болезней, не может быть даже двух. У человека одна болезнь, и я знаю, как и где найти её».

— Сергей Сергеевич Коновалов  - профессиональный врач-кардиолог, проработавший много лет в самых «горячих точках» по спасению человека: неотложная интенсивная терапия, инфарктное отделение, реанимация. Он доктор медицинских наук, профессор, академик. По теории доктора, «маленький» человек - самое  главное в мироздании.

Я поехала в Петербург. Можно, конечно, не говорить, как доктор тащил меня из болезни, такого яростного желания мне помочь я ни в ком не встречала. Но в клинике доктора - он сам называет её Храмом, местом, где лечат душу - я, действительно, обрела ещё и душу. Я нашла своё место в мире. Не в нашем маленьком, вечно воюющем, затхлом мирке, потерявшем способность к улыбке, а в самом широком мире - мире Природы. Я доктору так и сказала: «Вы меня, наконец — узаконили». Я всегда была вне закона, под надзором всяких властей и всяких идеологий. Я жила и писала книги в такое странное время, когда только партия и родное правительство удостоились знать, какими глазами смотреть на мир, что видеть, что чувствовать, как писать. Они удостоились, а я — нет. Потому что была — Никто! А доктор сказал мне: «Ты — Некто, ты — Человек, ты — Тайна, ты — Искра Божья! Сам Бог — Абсолют, Создатель, Творец, можно назвать Его любым словом — это Он задумал тебя, чтоб, вдохнув в тебя искру Божью, спуститься на землю».

Это было то, чего она внутренне хотела всегда, — найти свой мир. Мир, где душа творит человека, его судьбу и его здоровье. Одного только ей было жаль: если сама Природа создала человека творцом, то почему это знание не открывается сразу. В первый же миг рождения человека? Почему так мучительно долго — целую длинную жизнь — надо было к нему идти? И сколько из нас проживёт, так и не зная, что родился творцом собственной жизни? И как помочь человеку обрести это знание?

— Я давно для себя разделила жизнь на созидательные и         разрушительные процессы. Силы, которые жизнь разрушают, были и будут всегда, и им безразлично, какой подвернётся повод для разрушения: цвет кожи, граница, язык или просто разбитый горшок. А есть силы, которые будут строить. Я - из строителей. Поэтому сразу, едва опробовав его метод, я захотела рассказать о докторе Коновалове людям. Я забомбила доктора своими проектами. Это была смешная игра в одни ворота: я пишу, доктор не отвечает. Но чувствую, вроде, как подталкивает меня.  И в конце концов - благословил. Так в прошлом году была создана Школа, которая называется - «Школа нравственного и физического здоровья, работающая по методикам доктора С. Коноавлова»

Конечно, наивно даже предполагать, что какой-то школой можно остановить всё зло, какое катит сегодня на человека. Или хотя бы надеяться, что любой человек, освоив методику Коновалова, туг же станет здоровым, счастливым, душевным. Увы и увы! к несчастью, мы жили и сегодня живём — в бессмысленном, агрессивном, кровавом мире. Голод, жестокость, страх, безысходность стали вечными спутниками человека. И всё-таки даже из этой измученной жизни приходят люди с такими  чистыми лицами и глазами, что я нисколько не сомневаюсь, какая прекрасная жизнь у нас впереди.

Школа работает уже девятый месяц. Вместе с Лидией Васильевной занятия ведёт врач-реаниматолог.  Число слушателей потихоньку растёт. Люди это не случайные, а те, кто всегда хотел видеть мир и мудрее, и добрее, сознавая себя не страдальцами и жертвами этого мира, а творениями Вселенной, от которой получают и силы, и уверенность, и терпение, и достоинство.

— Каждый раз, встречаясь со своими  пациентами в Храме, доктор Сергей Сергеевич говорит: «Мои дорогие, мы продолжаем свой Путь...».

Я счастлива, что эти слова относятся и ко мне, что я вхожу в мир, в ко- . тором нельзя уже заблудиться. И счастлива ещё раз, что вхожу — не одна.

                                                                           

                                                                                                                Светлана Бондарева

                                                                               газета «Труд-Молдова», 7 марта 2002 год

Интерес к лечению энергетикой все активнее входит в жизнь, становясь предметом внимания не только любителей, но и врачей, ученых. В этом новом для нас направлении знаний важна ориентация на усилия и волю самого человека, желающего быть не только здоровым, но и счастливым.

В зале Союза театральных деятелей Молдовы каждый вторник собираются десятки людей - они приходят в школу нравственного и физического здоровья, работающую по методикам известного петербургского врача, доктора медицинских наук, академика Сергея Сергеевича Коновалова.

Наш корреспондент, побывав на уроках, побеседовал с организатором и руководителем этой школы - писателем Лидией ЛАТЬЕВОЙ.

-Лидия Васильевна, ваша школа - для слабых?

- Нет! Школа - для сильных, независимых, мужественных людей, знающих, что такое достоинство и человечность. И как бы дико ни разворачивались социальные события нашей жизни, именно такие люди будут удерживать жизнь - на светлой стороне.

 - Но мне показалось, что приходят к вам те, кто пережил какие-то тяжёлые жизненные  обстоятельства, психологические травмы.

- К несчастью, вся наша жизнь - тяжёлая травма... Но помните притчу о двух лягушках, попавших в кувшин с молоком? Одна сразу же опустила лапки и утонула, а вторая стала работать ими и, взбив масло, спаслась. Думаю, люди, идущие в нашу школу, как раз из породы взбивающих масло.

-Попробуй взбей его, когда нет сил.

-Именно в этом случае доктор Сергей Сергеевич говорит: Хочешь быть    здоровым? Будь! А я тебя научу, как это сделать. Я даю тебе инструмент - работай!

- Что же происходит во время ваших занятий!

- Можно, конечно, сказать, что школа - не зря ж она называется "школа” - обучает методике доктора Коновалова. Но что такое его методика? Специальные упражнения, дыхание, молитва, водичка, буклет?.. Не только. Основное лекарство доктора -      Энергия Сотворения, так он её назвал. Энергия созидания и любви. Лечит она весь внутренний мир человека, начиная с души. И если вчера этот мир был - болью, хаосом, страхом, злобой и раздражением... как говорят наши милые женщины "я - сплошной комок нервов", то энергия превращает комок в мудрого и бесстрашного человека.

- И все это случится, если приходить на занятие раз в неделю!

- Увы и увы! Хотелось бы, чтобы занятий было больше, но залы у нас дорогие, а пенсии и зарплаты наших учеников - ничтожные. Поэтому ножки протягиваем по одёжке. Даём человеку толчок, эталон, а основная его работа - дома: каждый день, месяцы, годы, всю жизнь! Это не просто лечение, это - путь, образ жизни...

- Ну а цель его?!

- Личность! Здоровая, гармоничная личность. Мировоззрение, направленное на созидание. Прежде всего самого себя. Наш первый, самый трудный урок - "полюби самого себя".

- Но есть же масса других учений, других громких имён, связанных с энергетикой. Биополе, ментал, астрал, тонкое тело, прана - всё это сейчас на слуху. Так почему именно методика Коновалова!

- Вы правы, «есть многое на свете, друг Гораций...» Но та же йога, су-джок, цигун - посланцы другой культуры, пришельцы, мы схватились за них от бессилия, а говорят, даже овощи полезнее со своего огорода. Доктор Коновалов - сугубо наш «овощ», явление русской культуры и русского духа, с ним ощущаешь такое родство, будто он говорит твои мысли. К тому же его философия жизни - это вам не нирвана и вечный покой, человек у него - искра божья, создатель. Творец своей личности и судьбы. Сам себе врач.       

- Я бы, наверное, предпочла довериться профессиональному врачу.

- О, как вы не одиноки! Мы, действительно, очень и очень ленивые люди, мы просто привыкли перекладывать свою жизнь на плечи других: государство, партия, жэк... тем более - врач. Пусть лечит, пусть попыхтит, а мы полежим, постонем, проглотим ведро теблеток. Живём в нищете, а аптеки цветут на каждом углу. Что в результате?! Туберкулёз, гепатит, стрессы, жестокость, злоба, высокая смертность. Здоровый новорождённый ребенок - небывалое чудо... Боже меня,  упаси что-то плохое сказать о медицине! Но медицина лечит болезнь, а доктор Сергей Сергеевич - человека, начиная с души. Поэтому я и решилась выстроить школу прежде всего нравственного здоровья, лечения души.

- Но ведь на ровном месте такие вещи не делаются!

- Безусловно!.. Все началось с книг доктора. Читала, учила, лечилась. Как всякий хохол, который, пока не пощупает - не поверит, поехала в Петербург, в клинику Коновалова. Это не просто великий врач, философ, учёный, а - высокая, чистая, милосердная личность. Кто я была в его зале?.. Больная, старая тётка из какого-то Кишинёва, одна из двух тысяч его пациентов. Но он за моё здоровье бился так яростно, будто я самое драгоценное для него существо...

- Неожиданный ракурс… Это и есть ваше самое сильное впечатление от его клиники?

-Там все впечатления только - самые сильные... Например, часа за два до сеанса к клинике начинают стекаться люди, а вокруг разворачиваются лотки... И чем думаете, торгуют на ступеньках этого уникального храма?.. Шляпками! А пациентки сбегаются, радостно примеряют, смотрятся в зеркальце, спорят, щебечут... одна купит шляпку-панамку, другая - кепи, третья нечто из рода фи-фи... А самим этим дамам по 80, 90 лет. В клинике доктора даже празднуют юбилеи: сто лет, сто десять... А ведь многих из этих кокеток когда-то к нему принесли на носилках. Но теперь даже внешне у них нет признаков старости и разрушения, они - гибкие, лёгкие, у них звонкие голоса, сияющие глаза, им очень идут их новые шляпки! Наверное, это и называется - жить...

- Я тоже в каком-то рассказе читала что-то похожее... о девушке, пребывающей в состоянии между жизнью и смертью... и когда родные спросили врача, можно ли на что-то надеяться, он ответил, что если в ближайшие дни она поинтересуется, какой фасон рукавов будут носить этой весной, значит, всё будет в порядке...

- А мироощущение у этих людей такое, словно впереди у них вечность! Небожители, а не люди! Я просто мечтаю, чтоб наши ученики были на них похожи, чтоб Кишинёв узнавал их по лёгкой походке и светлому взгляду, как Петербург узнает пациентов доктора Коновалова...

-Давайте чуть-чуть приземлимся. Ваша школа платная!

- А как иначе, если надо платить за всё: зал, книги, музыка, вылазки в Петербург, услуги... Кстати, во мне - наконец! - открылся талант бизнесмена! После крушения всяческих иллюзий о бесплатной школе я почти что своим умом догадалась, как сделать доступной школу для неимущего человека. И сегодня наши абонементы стоять от 5 до 50 леев в месяц. Кто хочет и может поддержать школу, тот платит больше,, а на «нет» и суда нет…

-Думаю, пятилеечников значительно больше, чем остальных?

- И как только вы догадались?! Конечно, наши ученики - интеллигенция, нищие люди… но ведь мы школа - нравственного здоровья, а нравственность - это не просто красивое слово, это конкретный поступок, способность нести доброту в каждодневную жизнь. Такие поступки мы и делаем сутью школы.

- Но лично для вас это всё-таки бизнес?

- Не смешите меня, Ирина! Порыв души, романтизм, долги сердца, чудачество, глупость - берите любое слово, только не «бизнес»! Я, как и все, покупаю абонемент. Я тоже учусь, у своих же учеников. Это тонкие, благородные люди! И когда кого-то из них нет в зале - урок для меня не урок...

- Но кто-то ещё помогает школе?

- Скажем так: спонсоров нет. Но люди, похожие на меня, порядком устали от жестокости и цинизма жизни, их тянет творить добро. Например, книжный клуб «Слово и дело» поставляет нам книги со скидкой, музыканты дарят кассеты, недавно великолепная Аннушка Стрезева подарила послед-нюю! кассету с записью своего концерта, Конгресс русских общин, точнее его председатель Валерий Клименко, помог купить магнитофон, а без помощи председателя театрального общества, замечательного актёра Петра Баракчи мы бы не работали в одном из прекраснейших залов Кишинёва...

- Но ведь это... мелочи для такого сложного дела, как школа!

- Не в деньгах счастье, как говорится. А если серьёзно, то тут важно другое: возбуждать в сердцах самых разных людей веру в свои усилия. Когда я только открыла школу, то попросила друзей прийти, посмотреть, послушать, покритиковать. И вот одна из подруг - современная, деловая, живёт в интернете - сказала, смеясь: «Да что за Дурь ты затеяла! Что можно выжать из этих вязаных шапок?..» Эта фраза застряла во мне как гвоздь: действительно, кто пришёл в мою школу? Учителя, актёры, врачи, финансисты, пенсионеры... крушение жизни и боль в глазах, естественно, плохо одеты, человек потерял интерес даже к себе... Но вот прошло всего девять месяцев. Недавно я, открывая первый урок в роскошном зале театрального общества, поздравила всех - бывших вязаных шапок - с победой! Мы доказали себе, что мы - есть! Есть и многое можем!

-  Обаятельна, на мой взгляд, врач, которая вместе с вами ведет занятия.

- Обаятельна - и только?!.. Да нашей Танечке  - кстати, дочке известных молдавских врачей  - цены нет! К слову сказать, судьба подарила нам ещё один шанс: я познакомилась с чудной женщиной, профессором медицины - Владой Анатольевной Думбравой. Рассказала ей о своей горячей мечте - создать диагностический центр, назовём это так, а чего мелочиться? В конце концов, сегодня мы - школа, а завтра - университет, и тянет глазами науки увидеть, что же на самом деле происходит с нашей психикой и органикой, пока мы общаемся с силой возрождения, открытой доктором Коноваловым...

- И что же профессор Думбрава, согласна создать такой центр!

- Но я же и говорю, что подобное притягивает подобное... А это значит, что творчество притягивает - творчество, благородство - благородство, работа - работу... И думаю, только так создаётся реальность, в которой и должен жить человек.

                                                                                                           Ирина АНАТОЛЬЕВА.

Три лошади - белая, чёрная и пегая - склонились над младенцем, лежащем в поле на холщёвой простынке. Три лошади как три судьбы: белая - светлая, чёрная - роковая, а третья - земная, обыденная. Какая же из трёх уготована этому ребёнку,  какой мир примет его?  Вот такую картину написал Эмиль Килдеску, когда у него родился внук Тимофей. А писательнице Лидии Латьевой так картина понравилась, что она сказала художнику: «Эмиль, если только когда-нибудь будет переиздана моя книга «Страна, из которой мы все пришли», то такое внутреннее родство между нею и этой твоей картиной, что лучшей обложки придумать уже невозможно!»

Прошли годы, и вот «Страна…» вновь увидела свет, и на её обложке не девочка с бантиками, традиционно символизирующая детство, а немного загадочная, немного странная  картина «Тимофей», вызывающая целый ряд причудливых ассоциаций - у каждого своих.

- Лидия Васильевна, в вашей творческой жизни, как я поняла, начались перемены. Это не только переиздание книги. Появился новый Союз писателей, и вы избраны членом его правления, директором Литературного фонда, издаётся литературная газета “Днестр”. Словом, если раньше русский писатель в Молдове почти не мог пробиться к читателю, то теперь, вероятно, положение несколько лучше?

- Обратимся к фактам. Действительно, издательство «Картя Молдовей» выпустило мою книгу «Страна...». Это первая моя книга за 23 года молчания. Двадцать три года! За это время выросло новое поколение людей, которые даже имени моего не знают. Как писатель я - умерла. Тяжёлое состояние. О нём пытаешься даже не думать, но когда я взяла в руки сигнальный экземпляр «Страны...», я пережила такое... будто чья-то спасительная рука с нежностью постучала в крышку гроба. Так что словами уже и не скажешь, как я благодарна издательству и его директору Раисе Сувсйко, вспомнившей мои книги. Однако одна ласточка - не весна... Выпуск русской книги государственным издательством, скорее, исключение, чем правило. Пока это - одна книга в год. В позапрошлом году - это книга Николая Савостина, в прошлом - моя. Вот и всё. По-прежнему русский читатель остаётся без наших книг, а мы - без него.

-Но русские книги всё же появляются, выпускаются частными издательствами, за счёт самих писателей или спонсоров...

- У меня нет - и думаю, никогда не будет - ни счетов, ни спонсоров. Рассчитывать я могу

только на государственное издательство, а точнее, на ту ситуацию, когда государство востребует нас. Подчёркиваю: государство! На мой взгляд, это его проблема, и проблема - острейшая. И даже не только тем, что десятками лет не издаются профессиональные писатели, заглохла профессия переводчика, не поддерживаются молодые имена, прерван

литературный процесс, и сам авторитет литературы в развитии духовной жизни - упал... Неудобно говорить банальности, но литература - это не просто стишки или сказочки и не просто моя или другого писателя личная судьба, это - голоса самой жизни, нашими книгами жизнь высказывается о себе... Осознаёт себя, ищет себя, формирует. Невысказанность - опасное состояние. В ней возникают искажённые чувства и мысли, неадекватные реакции на действительность. А к нам пришла новая жизнь. Да где там пришла! Она свалилась как снег на голову, ломая привычные нам воззрения, ценности и опоры. Всё разрушено, будто при землетрясении, всё в этой новой жизни приходится начинать сначала. Значит, как минимум надо её рассмотреть. Осмыслить... возбудить созидательный дух людей. В конце концов, пробуждать чувства добрые, что с древнейших времён было привилегией литературы. И, может быть, кончится, наконец, это невыносимое состояние раздрая, в котором мы столько лет уже топчемся и кипим, безостановочно разогревая его чем попало. Какое-то впечатление, что воюют все и со всеми. А я, например, люблю язык миролюбия, потому что он - плодотворен. У меня ощущение, что потребность в таком языке давно созрела в сердцах разумных людей. И всем нам пора зарыть топоры войны и раскурить трубку мира, то есть трезво увидеть реалии жизни, трезво взвесить свои возможности и, собирая разбросанные камни, с усердием и терпением строить новый, крепкий и, по возможности, светлый дом.

- Вы считаете, что с появлением новой литературной газеты у русских писателей появилась такая возможность?

- Я рада ей бесконечно. Рада и за себя, так как есть - наконец! - где печататься. Рада и за других русскоязычных писателей, разбросанных по закуткам всевозможных союзов, ассоциаций, общин и пр., так как у нас появилась возможность быть вместе. Больше того: наша литературная и духовная жизнь сегодня разорвана пополам: на молдавскую и русскоязычную. Не хочу повторяться, но мы живём на одной земле и просто обречены наводить мосты понимания. Надеюсь, газета «Днестр» и газета «Нистру», формируясь на принципах уважения к жизни и человеку, возьмут на себя эту роль. Впрочем, они её уже взяли, и русский читатель уже получил возможность читать молдавских, гагаузских и других переводных писателей на страницах «Днестра». А Еуджения Давид, переведя мой очерк «Улыбка», надеюсь, подхватила эту традицию взаимного общения, открыв возможность и молдавским читателям прочесть что-то из русского автора. Тем более, что я написала об этом читателе тьму самых различных произведений.

- А вас не смущает, что некоторые СМИ утверждают, будто газеты «Днестр» и «Нистру», да и сам новый писательский союз созданы волею президента и, следовательно, ангажированы властью?

- Я поняла ваш вопрос: не смущает! Кстати, я за всю свою жизнь - никогда! - никуда не лезла, никакой власти не подсвистывала, не вступала в партию, не писала поэм о Ленине и комсомольском билете, не удостаивалась никаких наград или званий... больше того: во время оно я ходила под грифом «антисоветчина» со всеми вытекающими отсюда последствиями, но!.. Эго только говорит о том, что я - не конъюнктурщица, что у меня хватает собственной воли на личный поступок и что всегда - в том числе и сегодня - я готова    поддерживать  и   разделять    усилия   человека,   если       они             направлены на  строительство жизни. Строительство! А не разруху и ненависть. И если действительно газета «Днестр» создана волею президента, то я рада, что президент понимает цену согласия и доверия между людьми. Значит, тут наши вкусы совпали. И спрашивать, где мне печататься, никого не хочу. Я свободна в своих поступках. Тем более, что меня за последние двадцать лет тоже никто не спросил, как я живу, в том числе не спросил и Союз писателей, членом которого я считалась около сорока лет... Да и не будем лукавить: газет - не оплаченных кем-то - нет на земле! Вопрос в том, за что тебе платят... О себе - всем желающим знать - могу доложить, что нет у меня ни в новом союзе, ни в новой газете никаких оплаченных должностей, и свой хлеб я по-прежнему зарабатываю литературным трудом.

- В последнее время вы выступили в необычной для писателя роли - создали школу духовной культуры, в основе которой - ин-формационно-энергетическое учение петербургского доктора Сергея Коновалова. Эта школа для вас - увлечение или основное дело?

- Эго - способ жить. Конечно, человек времена не выбирает, и мы уже голоса надорвали проклинать наше время... Но в хорошее или плохое время человеку выпадает жить - он будет искать возможность жить так, как ему нравится. А я не могу жить, не... скажем так: я не могу жить в грязи и ненависти. Это самые подлые разрушительные силы, они съедают мою душу. Сегодня они, к сожалению, правят бал. И я оказалась одной из тысяч, кто с головой погружён в тяжкий раствор нашей жизни - копеечная пенсия, гороховый супчик, циничные коммунальные квитанции, шприцы наркоманов и крысы на грязной лестнице когда-то элитного дома - что остаётся делать в таких социальных условиях? Сесть в переходе и протянуть руку, как когда-то сделал герой Генриха Бёлля, потрясая паши сердца безысходностью... Но, к счастью, я не забыла, что я ещё - человек, что есть у меня ещё и достоинство... и я всегда верила, что где-то рядом со мной живут такие же люди. В самый пик, когда рушился Советский Союз, я пыталась пробиться к этим, родным мне по духу людям, целых шестнадцать лет кукуя на нашем Национальном радио «Семейный альбом». Это была работа не ради хлеба насущного, гонорарами там и не пахло, зато пахло чем-то неизмеримо большим, потому что стойкость моих героев давала и мне силу жить. Время прошло, и судьба подсунула мне книги доктора Сергея Сергеевича Коновалова. Это не просто книги - явление. Думаю, в наш измученный, перевёрнутый, страждущий мир с именем этого петербургского доктора и учёного пришло истинное знание о мире: информационно-энергетическое учение. Оно объяснило мне - потрясая своей простотой - сам замысел Природы, создавшей нас. Я поняла - наконец-то! - себя: кто я такая, зачем пришла в этот мир, в чём моя сила и в чём моя слабость... Эго учение, можно сказать, узаконило и человечность, и созидательный смысл нашей жизни, и самого человека... Оказалось, что человек задуман и создан Природой для творчества жизни. Творчество жизни! Да я спокойно жить не могла, столкнувшись с таким долгожданным знанием. Мне хотелось влить его в каждую душу! Я покупала книги, дарила их людям, а потом - затеяла школу... Три года самых упорных трудов, но я счастлива, строя её. В нашем зале - молюсь за здоровье Петра Николаевича Баракчи, председателя Союза театральных деятелей, давшего возможность работать нам в Доме актёра - в нашем зале - талантливейшие актрисы, медики, учителя, архитекторы... да просто славные, сердечные люди! На уроках звучит прекрасная музыка, голос Марии Биешу и най Василия Йову... под эту духовную красоту строится добрый, здоровый, искренний мир человеческих отношений. Попутно могу похвастать, что наша школа - уникальное творение. Сегодня к доктору Сергею Коновалову ездит весь мир, его книги издаются миллионными тиражами, их переводят англичане и немцы, и очень многие - от России до Америки - пытались создать школу, подобную нашей. Но!., пока получается только у нас. Ей-богу, горжусь. И потихонечку начала уже книгу о нашей школе…

- Как раз я и хотела вернуться к книгам. Мне интересно вот что: ваши очерки, уже в последнее время, не раз печатала «НМ». На мой взгляд, ваше письмо предназначено для неспешного чтения. А сегодняшний читатель живёт в другом ритме, и ему по душе - напряжение, краткость, быстрая смена действий... Такой стиль преобладает сейчас в искусстве, литературе. Как вы к этому относитесь?

- Я - любознательный человек, уважаю чужую свободу и, естественно, ко всем стилям отношусь с интересом. Понимаю деликатность заданного вопроса. Да, я действительно - абсолютно во всём, в том числе и неспешностью интонаций, похожа на наших мам или бабушек. Я устарела. Люблю несуетность, скромность, надёжность, порядочность. И старомодно считаю, что на этих нержавеющих качествах стояла, стоит и будет стоять жизнь человечества. Только поэтому в нашей сегодняшней жизни, считаю, жизни больной, суетной, нестойкой, вживляющей в наше сознание свою извращённость как норму - только поэтому в этой жизни многое - не моё. Не моё! Не мой мир празднует свои праздники на дворе. И литературный стиль совсем ни при чём. Интересную, духовно богатую  книгу я прочту с удовольствием в любом стиле. А что касается моих книг, то думаю, в искусстве - как заметил когда-то прекрасный художник и глубокий мыслитель Иван Крамской - всему находится место. Совсем недавно я получила письмо. Незнакомая женщина написала, что очень любила мою повесть «Цветные сны», но сама книга в доме не сохранилась, друзья зачитали, а теперь её дочке исполнилось 16 лет, и она хочет ей подарить «Цветные сны»: где достать?..  Конечно, купить книгу негде, и я горько вздохнула, читая это письмо. Но, как видишь, у каждой книги находится свой читатель, каким бы неспешным ни был её стиль.

- А интересно, ваш внук читает ваши книги?

- Он вообще ничего не читает, он нажимает кнопки и - смотрит...

- Обидно?

- Да, этот компьютерный мир украл его у меня... И раньше я очень страдала и даже представить себе не могла, как он войдёт во взрослую жизнь, не прочитав тех прекрасных книг, которые создавали меня. Я насильно читала ему то Гоголя, то Брэдбери, то «Песню о Гайавате»... Конечно, с моей точки зрения его дух - обделён. Но надеюсь, связь времён не совсем порвалась, и я рядом с ним получила свои уроки, открывая, что мир человеческой жизни - подвижен, разнообразен, пёстр, и не стоит одно - отрицать другим... У Бога, как говорится, всякого много.

- Скажите, Лидия Васильевна, а если вернуться к картине Эмиля Килдеску, к её символике - лошадям, склонившимся над младенцем. Какая из них - белая, чёрная или пегая - выбрала вас и несла по жизни?

- Какая ты умница Ирочка! Какой хороший вопрос! Да, в моей жизни было много непоправимого горя. Думаю, чёрная лошадь хорошо порезвилась в моей судьбе. И в обыденной жизни я тоже не процветала. Но зло не растлило и не убило меня, во мне всегда побеждала сила светлого духа... Откуда она? Думаю, это белая лошадка - она поцеловала меня, провожая в наш тяжкий мир...

                                  

С Лидией Латьевой  разговаривала Ирина Субботович

Часть V, эпизод 5  из цикла «В поисках мира, в котором живём: поговорим? подумаем?..»