«Поистине диковинное диво: пещерный лёд и - солнца переливы»
Рэй Брэдбери
Сергей Сергеевич
Коновалов…
«Всемирно
известный врач. Основатель Информационно-Энергетического Учения и автор серии
книг «Книга, которая лечит». Доктор медицинских наук, профессор. Действительный
член Международной академии наук
безопасности человека и природы. Член Президиума
и руководитель направления информационной медицины МАНЭБ. Автор более 150
научных работ и монографий. Композитор».
Эту информацию, дорогой мой читатель, вы
можете прочитать на каждой книге Сергея Коновалова из серии «Книга, которая лечит». К
ней надо добавить, что Сергей Сергеевич - художественный руководитель симфонического
оркестра «Санкт-Петербург - 2004», пианист, исполняющий собственные произведения и - как отмечают, критики - делает это классно.
При
этом не забываем, что Доктор (именно
так, с прописной буквы, пишется слово доктор
во всех коноваловских книгах) лечит людей, избавляя от самых коварных болезней, продлевая не
просто существование человека, а - полнокровную жизнь, когда иные его пациенты обретают такую
ошеломляющую бодрость, что забывают не только былые болячки, но и собственный
возраст. Например, одна пациентка - моложавая, стройная как берёзка - выйдя на
сцену лечебного зала и спев дифирамбы любимому виду спорта - лыжам, пожаловалась
Сергею Сергеевичу на дочку, которая так разленилась, что уже перестала вставать
на лыжи. И зал захлебнулся смехом и аплодисментами,
когда услыхал, что экстремалке-лыжнице -
101 год, а её разленившейся дочке - 83.
Как
видим, только голая информация о талантах Сергея Сергеевича удивляет.
А,
если добавить ещё и то, что, кроме земных, у Доктора есть неземные
свойства, то нас просто заклинит
от непонимания этой невероятной личности. Он - ясновидящий, способный
произвести диагностику человеку, живущему от Петербурга за тысячи километров;
или, прочтя на сцене лечебного зала анкету-исповедь впервые попавшего в зал
пациента, может спросить: «А почему, уважаемый Василий Васильевич, вы забыли
здесь написать о том происшествии, какое случилось с вами в июне пять лет назад? Ведь вы же прекрасно знаете,
что именно после этого случая на вас стали сыпаться все ваши беды». Спросит,
вздохнёт и сокрушённо добавит: «С кем
лукавите, родные мои?..»
И
зал, «родные мои» - ох, этот зал, одно сердце, одно дыхание! - притихнет, как
малый ребёнок, ощутив, что и он не святой, что и он когда-то - когда-то, в
какой-то другой своей жизни, не знавшей чудес и надежд, пиша Коновалову свои первые письма, тоже лукавил
и пытался подмалевать себя и свои поступки, даже не представляя, что
скрыться от Доктора - невозможно.
О
том, что Доктор видит меня насквозь, я
угадала сразу, с первой же нашей встречи, когда Сергей Сергеевич, проводя сеанс,
меня пригласил на сцену. И, взлетев
одним махом на эту сцену из двадцать первого ряда, я тотчас наткнулась на странный взгляд Доктора,
который быстро скользнув по мне, тут же
уплыл на место, во внутрь, как бы стараясь исчезнуть, чтоб я его не заметила. Но я этот странный взгляд успела перехватить.
И ощутила, как он, прошив меня до костей, увидел всё моё внутреннее уродство, мои диагнозы и
болячки, безногость, боль и тайные слёзы, и всё во мне вскипело и взбунтовалось
против такого вторжения в мой потаённый мир и, вся ощетинившись, я мысленно ядовито
сказала: «Ах, извините-извините моё уродство, какая есть, такая и есть!». А Доктор, видимо читая
мою ядовитость, с широкой улыбкой - будто желая загладить наш тайный конфликт - подходит
ко мне, и меня неожиданно заливает такой непонятной -
магической - теплотой и нежностью, что колючесть моя мгновенно исчезла, и, захлебнувшись нежданно вспыхнувшей радостью, я с детским восторгом воскликнула: «Здравствуйте,
дорогой мой Сергей Сергеевич!!!».
Вот так я и познакомилась
с неземной природой доктора Коновалова/
Эта
природа каким-то своим, только ей одной и присущим образом соединила нас. И всё, что во мне наработала целая жизнь -
всю мою напряжённость, зажатость и боль, все шипы и колючки, какими я
защищалась от житейских ударов, всё земное и низкое - она растворяла во мне. И целые годы жизни я находилась под властью мне самой непонятного
чувства к Сергею Сергеевичу. Это чувство
было выше меня - чувство ученика к учителю, младшего - к старшему.
Чувство искренности, прямоты, доверия и такого любовного подчинения, будто
Доктор был для меня и земным, и неземным
существом, посланным мне во спасение самим небом.
Никогда и ни с кем ничего подобного я не
знала. Я даже понять не могла, кто на меня наслал это чувство. Я даже думала,
что это сама Природа, смеясь и играя, вбросила меня в детство, в его искренность и доверчивость, чтоб я узнала, какое богатство чувств таится в
любом из нас и как раскрываются эти чувства, когда мы пытаемся расшевелить в
себе человека.
И, уж если я,
дорогой-дорогой читатель, споткнулась об эту таинственную, я бы даже подумала - потустороннюю связь между мной и
Сергеем Сергеевичем, то не могу не сказать, что она продолжалась все годы, пока
я ездила к Доктору на сеансы, строила Школу, ждала-не могла дождаться его
каждую новую книгу, а между сеансами писала Доктору письма-исповеди. Первые годы писала рукой, чернилами, а когда
Сергей Сергеевич разрешил своим
пациентам писать на компьютере, мои письма превратились в романы. Я писала ему
обо всём, чем жила: о Школе, книгах, чувствах, погоде, мыслях и настроениях. Я
задавала ему вопросы, на какие искала - и найти не могла - ответа. Тут обязательно надо сказать, что свои письма-романы
я писала с особенным вдохновением, всей собой зная, что Доктор читает их, что я интересна ему, как никому на
этой земле, что, читая, он лечит и тело моё, и душу. Мне даже казалось, что я не пишу, а сижу на стульчике перед Доктором в
его маленьком кабинете, заваленном книгами, и я говорю Сергею Сергеевичу всё,
что мне хочется говорить, а он внимательно слушает, обдавая меня своей неземной
магической нежностью.
Для
полной ясности моего отношения к Доктору надо отметить, что я была не столько
его пациенткой, бьющейся за здоровье ( о моём здоровье заботился сам Сергей Сергеевич), я была - его ученицей, жадно вбирающей
его книги и знания, и даже точнее: вбирающей его мир, мир достоинства человека и движения к пониманию жизни. При этом я оставалась сама собой. Моё восхищение Доктором
не подавляло меня. Я была не такой ученицей, которая пальчиком водит по
книге учителя, боясь от неё оторваться.
Нет и нет! Сеансы и книги Сергея
Сергеевича не просто учили, а развивали меня. Глазами
информационно-энергетического учения я смотрела на личный жизненный опыт,
сопоставляя своё понимание мира с пониманием мира Доктором. И, когда наши
взгляды не совпадали, я свободно писала ему об этом. А, сражаясь за Школу, я могла и поспорить с
Сергеем Сергеевичем, считая, что, если мы, его пациенты, зарабатываем здоровье,
то это здоровье надо тратить на что-то доброе и полезное. Я считала и считаю
сейчас, что миллионы и миллионы людей тоскуют по доброму делу. Доброта -
великое качество, она возвышает и радует человека. Объединяя людей, она спасает всё человечество от страданий и войн. Но по моим наблюдениям этому
качеству надо учиться. Учить себя и учить других. Поэтому в скобках могу сказать, что я и сейчас
сожалею о том, что Доктор не поддержал создание школ, похожих на нашу, дающую
человеку возможность, познав мироздание и самого себя, выстроить жизнь на дорогу добра.
Словом,
о чём бы я ни писала Доктору, я писала с открытым сердцем, будто писала самой себе.
Я уже говорила,
что Сергей Сергеевич Школу нашу, как сам он сказал, «не ждал и понять не могу». И,
чтоб познакомить его, чем мы там занимаемся в этой Школе, я создавала «Книгу о Школе»,
включая в неё письма-анкеты школьников,
рассказы и фотографии о наших уроках, прогулках, надеждах, удачах и поражениях и,
конечно, о нашей благодарности и любви к
нему.
«Книга о Школе»
была переполнена этими чувствами.
Школьникам не
хватало слов, чтоб выразить их. И они, превращаясь в поэтов, посвящали Доктору стихи и
поэмы... А как-то наша прекрасная школьница Мастер народного творчества,
автор книг об искусстве вышивки Валентина Марцинкус предложила вышить для
Доктора полотенце. Под бдительным глазом
Валентины Николаевны сначала мы собирали необходимого цвета мулине - время было
нищее, ниточку в магазине не купишь - и мы, порывшись в своих кладовках, приносили
всё, что смогли нарыть, а потом уже вышивали. По очереди. Один кусочек вышьет
одна женщина, следующий - другая. И так вышивали всей Школой.
На полотенце вместились и кишинёвская арка, и
древо жизни, и ангелы, несущие свет, и слова из коноваловской книги: ко
мне придёт мужественный человек,
и портрет Доктора среди звёзд его любимой Вселенной… Когда, стоя на
сцене лечебного зала, я дарила Доктору это редкое полотенце, я сказала ему:
«Провожая меня, авторы рушника просили сказать, что это не просто там полотно,
крестики и крючочки, это их светлая благодарность за всё, что Вы внесли в нашу
жизнь: за книги, за сеансы, за здоровье, за надежду, за великое счастье ощущать
себя человеком в нашем бесчеловечном мире».
Вообще о
подарках Доктору можно создать отдельную книгу.
Каждый раз,
готовясь к сеансу, я спать не могла, решая, какой придумать подарок. Мы обсуждали
и спорили, ища что-то особое, родное каждому
молдованину. В разное время мы дарили то сувенирный флуер, то диски великолепной Марии Биешу или наиста Василе
Йову, то книги-альбомы молдавских художников (спасибо нашему верному другу Раисе
Сувейкэ, директору издательства «Cartea Moldovei»), то бутылку вина, поразившую нас
своей необычной формой и чёрным цветом. И даже лишним будет сказать, что всё это были
копеечные подарки, но мы их ценили не по цене, а по тому насколько близки они
были душе дорогого нам человека. А к пятидесятилетию Сергея Сергеевича,
измучившись, перессорившись и помирившись, смеясь над самими собой, мы выбрали уникальный подарок - лик Сергея Ротару
«Молитва», полагая, что именно там, в молитве, соединяются наши сердца, сердце Школы и сердце Доктора…
День
рождения Сергея Сергеевича мы превратили в ликующий праздник. Это был день
открытых дверей, школьники приходили с детьми и внуками, приглашали родных и
друзей, и сейчас, пиша эти строки, я вижу их светлые озарённые лица,
нарядные платья, цветы, улыбки… Море весенних
цветов у портрета Доктора, всегда пребывавшего с нами! Мы накрывали праздничный
стол, и каждый, кому хотелось, говорил о
Докторе что-то сугубо своё, и мы, ощущая родство своих судеб и чувств, обнимали
и целовали ораторов, сияли глазами, а то
и плакали, как плачут все женщины на земле от переизбытка высоких чувств. В
этот день мы вручали ежегодную премию Школы, слали Доктору телеграмму, а. когда
появились кассеты с его концертами, устраивали кинопоказ для всего Кишинёва. Не удержусь и приведу одну из наших телеграмм,
посланную 3 апреля 2004 года: «Всей силой нашей любви желаем Вашему дому -
тепла, Вашему Храму - света, Вашей душе
- полётов, Вашему сердцу - радости, нашему общему миру - гармонии. Кишинёвцы».
Сам день - 4
апреля - был объявлен нами днём Благодарности, «Благодарности Вселенной, из
миллионов и миллионов вариантов выбравшей именно нас для жизни; благодарности
энергии Сотворения, из миллионов и
миллионов вариантов одарившей именно нас своим участием; благодарности Доктору, открывшему нам путь в
информационно-энергетическое учение; благодарности Школе, собравшей всех нас; и
благодарности каждому сердцу, вставшему на прекрасный Путь здоровья и
человечности.Спасибо всем! И
да здравствует жизнь!»
Как можете
догадаться, читатель, что моим заветным желанием было желание соблазнить, как можно больше школьников вырваться на сеансы
Доктора. Это у нас хорошо получалось. С годами всё больше школьников, отщипывая
от своих нищих пенсий и заработков, копили копейки, ехали в Питер и, вернувшись с сеансов помолодевшими
и окрепшими духом, заражали других своим состоянием и ликующими рассказами о
всём пережитом.
Другим моим страстным желанием было желание уговорить Сергея Сергеевича провести сеанс в Кишинёве. В «Книге о Школе» я стремилась ему подарить Кишинёв и Молдавию, создавая целые главы о красоте наших парков, осени, лета, зимы...
Любочка эти слова прошептала шёпотом, по секрету, затянув меня в угол холла, чтоб никто - не дай бог! - не услышал. Она думала, я расстроюсь. Но я рассмеялась: " А ему и ехать не надо! Он и так уже здесь!"
Это были не пустые слова. Доктор всегда был с нами. Он был фундаментом и бесценным богатством Школы. И хочу обратить внимание, дорогой читатель, что для нас спасательным кругом были не только книги и метод борьбы за здоровье, нас влекла сама личность Сергея Сергеевича, цель и масштаб его устремлений.
Учёный,
мыслитель, целитель, композитор, писатель…
А,
если учесть, в какое время он появился - время развала СССР, яростно злобных митингов,
пересмотров истории и идеологии, когда бездушно рвались абсолютно все нити,
связавшие человека с привычным образом
жизни и мировоззрением, когда тёплое слово народ
сменилось на безликое электорат,
а сам
народ - под улюлюканье нового мира, мира воров и убийц - был низвергнут в бесправие, нищету, гнитьё, депрессию, паралич
души и наркотики…
Вот тогда
появились первые слухи о докторе Коновалове…
Позже в одной из книг
Сергей Сергеевич написал: «Сегодня тысячи и тысячи людей пишут и говорят мне,
что я пришёл потому, что пришло время прийти, потому что люди, доведенные до
отчаяния своей безысходностью в сражении с болезнью, хотели, чтобы это
произошло, обращаясь в своих молитвах ко Вселенной. Они говорят и пишут, что
время выбрало меня. Мне трудно чисто по-человечески это принять и осознать, но
я знаю, что я могу помочь, только не слабым и нищим духом, которые только ждут
и надеются на подаяние и на милость судьбы. Я помогаю сильным, не сломленным ни
болезнью, ни жизнью людям. Я готов помочь
Человеку - великому и удивительному творению огромной и бесконечной
Вселенной».
На эти слова я хочу обратить особенное внимание.
А чтоб ты, далёкий читатель, смог сполна
прочувствовать их, я тебя приглашаю в лечебный зал доктора Коновалова. Мы сядем с тобой на 21 место в 21 ряду, «двойное очко», и
попробуем ощутить всё, что здесь происходит: зал полон людей, но тишина как на
небе, а птицы, записанные на плёнку, щебечут словно живые… Мы с
тобой, мой читатель - как и все пациенты зала - закроем глаза и растворимся в этом невероятном покое, и всё, что будет с нами происходить,
будет происходить помимо наших желаний,
намерений и воли, а только по воле энергии Сотворения, врачующей нас своей
несказанной нежностью. Первым из
ощущений будет то, как - не из тела, а из души - вытекает боль. И столько её
скопилось в этой измученной жизнью душе, что слёзы сами польются из глаз, и мы
будем размазывать их ладонями по щекам, боясь шевельнуться за носовым
платком, чтоб не вспугнуть святое
безмолвие зала.
В таком состоянии духа мы и встретим
сеанс: умолкнут птицы, погаснет свет, в темноте зазвучит рояль под чуткими
пальцами Доктора, и мы через музыку свяжемся с ним, и между нами возникнет
такое родство, что Проповедь
Доктора, идущая вслед за музыкой, ляжет
на наше сердце, как хорошее масло ложится на хлеб… Говоря свою Проповедь, Сергей Сергеевич будет ходить по сцене, делать длинные трудные паузы
между словами, и зал своим сердцем поймёт, что мысли его, слова и чувства не заготовлены дома заранее, что
Доктор не тащит их из ума, из-под своих волос, а возникают они сейчас, из
каких-то невидимых нам глубин Вселенной,
но эти глубины - общие всем, будто Доктор вошёл в поле Высшего разума, где роятся мысли всего человечества, и он
отбирает для нас именно те слова, какие
ждёт и хочет услышать наша душа…
И только поэтому зал - незнакомые тысячи человек - превратятся в одно существо, в одно сердце, в одно
дыхание, в одно ощущение мира, и уже дальше, когда сеанс войдёт в рабочий режим,
мы так и останемся одним человеком, и
всё, что будет происходить на сцене в дальнейшем - зал будет воспринимать одним чувством и понимать одним разумом.
А на сцене будут происходить, вроде,
обыкновенные вещи.
Доктор будет работать.
Он даст нам задание, всегда совершенно
простое: «ручки на сердце», «ручки на печень», «ручки на чашу солнца», а сам в это время подойдёт
к рабочему столику и, быстро перебирая горушку писем-анкет-записок, иной листочек молча
отложит в сторону, а другой листочек станет читать для нас. И, если в записке вопрос о какой-то болезни,
он объяснит нам, что оно за болезнь, как она возникает и какие наши поступки её
порождают, и в чём мы должны себя изменить, и как работать с энергией
Сотворения, гармонизируя
свой внутренний мир … Легко понять, что
на каждом сеансе мы получали столько знаний о здоровье и нездоровье, что со
временем становились настоящими знатоками современнейшей медицины, студентами
мединститута, как скажет однажды Доктор о нас.
Но…
Доктор не только лечил и учил, как
строить своё здоровье.
Он разговаривал с нами о нас самих. О
наших характерах и привычках. О нашем невежестве и сказочной лени. Он возбуждал в нас желание
знать, учиться, бороться за самого себя, повторяя, что каждый из нас - уникальное чудо природы, и мы просто обязаны
соответствовать этому статусу.
Говорил он с нами по-разному. То строго
и гневно, а то с такой болью, что хотелось тут же, ощущая, как ему трудно с
нами, хотелось тут же - чтоб только его
успокоить! - хотелось себя перекроить, перешить, переделать, вытащить из себя
всю грязь и сделаться-сделаться, наконец, человеком, достойным его усилий и
уважения.
Отдельно тянет сказать о привлекательной
мягкой иронии Доктора.
Бывало, что заглянув в иную записку, Сергей Сергеевич, вспыхнув улыбкой, станет читать её вслух. И так прочитает, будто сыграет сценку из жизни, а мы эту сценку
увидим, а в её героях узнаем себя, и хохочем всем залом, как дети, которых застигли
на их простодушной уловке, шитой белыми нитками. Одну из таких записок я помню даже сегодня. Серёженька, дорогой, - слёзно молила, видно, старинная пациентка, - у меня
катастрофа: украли все документы! Я собирала их для пересмотра пенсии, всё
сложила в папочку, поехала в собес… А
документы украли! Их нет! Ни единой бумажечки!
И теперь я - никто, и даже похоронить меня невозможно, потому что нет у меня ни имени, ни фамилии…
Доктор читал эту трагическую записку с такой
интонацией, что зал - готовый к
сочувствию - притих настороженно, а
затем разразился смехом, так как
прекрасно знал, на что намекает Сергей
Сергеевич. А намекал он на то, что он запрещает своим пациентам использовать
его дар ясновидения, на помощь которого и разогналась автор трагедии. И вот зал
ещё хохотал, а Доктор вздохнул, покачал головой: «Не украли твои документы,
родная моя… найдёшь их через неделю, где
сама положила… раззява!».
И это смешное раззява сказал, как может сказать только он, как любящий сын
говорит своей старенькой матушке. И тут же стал объяснять природу склероза, и те механизмы, какие его
запускают и чем мы кормим в себе склероз. А завершил свою речь беспрекословным
приказом: Ходить!! Учить стихи Пушкина! И
- любить!! Любить обязательно! Иначе
склероз неизбежен, и будь у вас под
рукой микроскоп, «родные мои», то вы бы
глазами могли увидеть, как возникают бляшки на стенках сосудов в минуты вашего
гнева и раздражения…
Но - боже мой! Остановите
меня мой читатель!..
Потому что о Докторе я могу рассказывать
бесконечно. И даже не потому, что всё,
что он делал и говорил, было новым знанием, помогающим жить миллионам людей. Это было - новым
явлением. Доктор для зала был сразу и строгим отцом, и любящим сыном. И за всем, что он делал, чему нас учил и за что
ругал, тянулся шлейф бесконечной народной жизни, «бабушкин двор», череда поколений,
терпеливо шлифующих мудрость, какая -
на уровне клетки - обучала любого из человеков распознавать, что такое добро, а
что зло, что хорошо, а что плохо, что можно, а что нельзя, кто человек, а кто
нелюдь.
И что особенно интересно?
На сеансы Сергея Сергеевича Коновалова
приезжают люди со всех концов света.
Как-то на сцену вышла чешка с двумя сыновьями-подростками. Оказалось,
совершенно здоровые дети, но каждый год мама привозит их к Доктору. И не
лечиться, а, как сказала она, «надо же научить ребёнка быть человеком». Думаю, этой науке «быть
человеком» училась не только чешская
мама. Я могла наблюдать, как люди разных национальностей, даже далёкие от
славянского мира, не зная русского
языка, понимали Доктора с полуслова, и вместе
с нами смеялись и плакали.
Глядя на
них, я открыла, что сильнее наших различий, барьеров, политик,
исторических склок и водородных бомб, сильнее всех сил, придуманных алчным на
удовольствия человеком, есть сила нежности
и любви, тайная сила самой Природы, понятная сердцу любому из нас, кем бы он ни
был и где б он ни жил. А это значит, взволнованно
думала я, что «бабушкин двор» - всесилен и бесконечен. И мне волноваться о будущем мира, в котором живу, не стоит, так как в годы разрух и страданий наш общий,
всемирный, «бабушкин двор» вымолит у Творца Поводырей, Прорицателей, Учителей, Докторов, Мудрецов и
Целителей с их святой, безразмерной заботой о судьбе человека и человечества.
Однако, однако…
Всего об этом явлении под названием Сергей
Сергеевич Коновалов не рассказать. У меня сохранились десятки блокнотов, куда я
- после каждого из сеансов - мучительно вспоминая подробности,
записывала рецепты, советы, шутки и всякие эпизоды из жизни лечебного
зала. Этим богатством я одаряла Школу, потом загоняла его в компьютер, надеясь
когда-нибудь обязательно написать уникальную книгу под названием «Записки на
ступеньках рая». И мне казалось тогда,
что встреча с Доктором не кончится никогда. Что Доктор - последняя точка на трудном моём
пути в поисках мира, в котором живу.
Мне даже казалось, что с Доктором я буду вечно, и в жизни, и в смерти. И когда в книге Сергея
Сергеевича «Исцеление души» я прочитала,
что после смерти земного тела душа уходит по дороге отката, и у каждой души - свой отдельный путь, я - испугалась! А как же я?!! - возопила я Сергею Сергеевичу
в своём письме. - Я не смогу без Вас! Мне
страшно даже представить, как в чёрной бездне Вселенной, моя душа - опять
одинокая и больная - будет биться, метаться и криком кричать, зовя Вас на помощь…
Но…
Зря я боялась. Время пришло и открыло, что все мои страхи, усилия, планы - ничто. Что «Книга раскрыта, и пишет Рука», пишет судьбу человечества. И однажды где-то, в не ощущаемых мною - Высших - мирах эта могущественная
Рука перевернула страницу личной моей судьбы…
и меня оторвало от Доктора.
Лидия Латьева
Часть V, глава 9 из цикла «В поисках мира, в котором живём: поговорим? подумаем?»
На фотографиях ( прости, читатель, мой дешёвенький фотоаппарат) фотографии Доктора и кишинёвцев-пилигримов, приехавших на сеансы. Книги и цветы, подаренные Доктором Школе. Заключительный сеанс серии, в воздухе зала видны голубые шары энергии Сотворения.
Комментариев нет:
Отправить комментарий