Смех

           «Смех - дело серьёзное». 

                   Народная мудрость                                

Ах, дорогой-дорогой читатель! Как трудно, как мне не хочется вспоминать этот крошечный эпизод. И даже не эпизод, а мгновение, внезапный выброс моих потаённых - для меня самой неожиданных - чувств.

Однако трудно-легко, но я обязана его вспомнить. Так как именно в этих, нежданно-негаданно прорывавшихся чувствах и проявлялась та тайная сила, какая - упорно и неуклонно, помимо всех моих ожиданий -  толкала меня по дорожке познания мира, в котором живём.

И что интересно?

Толкала как раз тогда, когда я была не готова к её подзатыльникам, когда мне казалось, что всё у меня распрекрасно и лучше уже не придумать, что я почти уже ухватилась за хвостик Истины, и вот-вот мне откроются смыслы и тайны человеческой жизни, по которым тоскует моя душа.

В предвкушении этой разгадки смыслов и тайн я открывала каждую новую книгу С. Коновалова, уповая, что именно информационно-энергетическое знание преподнесёт мне таинственный  ключ ко всем потаённым замкам и чертогам скрытого Высшего мира.

А уж на сеансы Доктора я не просто там ездила. Из Кишинёва в Питер меня выносило таким порывом, на крыльях таких надежд, что никакие преграды нашей грубой и нищей жизни я даже в голову не брала. И всё, что мне выпадало в Питере - дорогая квартира, тяжкое добывание абонементов, изнурительное метро с его пересадками-переходами-лестницами-эскалаторами-слепо мчащимися людьми и - а бывало ещё и это - обыкновенный голод, невозможность купить ни булочку к чаю, ни даже сам чай. О своих раздолбанных, виды видавших туфлях я вообще молчу. Имея привычку спадать на ходу, они держали меня в таком напряжении, что я не ходила, а шаркала, и даже во сне мне снилось, как кубарем я качусь по эскалатору, на который меня сносило потоком бегущих людей. Сейчас вспоминая себя на фоне величавого Питера, я вижу жалкую серую тётку, с палкой, трясущаяся деревенщина, которая жмётся к стенам метро, кося испуганный глаз на несущийся мимо люд.

Однако-однако, мой дорогой читатель!

Внутри меня - поверх всех моих страхов и неурядиц - не прекращаясь ни на секунду - пела тихая, неутомимая радость! Радость от встречи с лучшим, чем только могла одарить человека наша убогая жизнь: встреча с миром доктора Коновалова!

 

Поездка в июне 2009 года оказалась особенной среди всех.

Особенной тем, что я ехала не одна. Нас ехало - пятеро! Ехали дорогие мои подружки, помощницы и соратницы. И, как я написала Доктору, «не поездка, а - праздник! Праздник праздников, дорогой наш Сергей Сергеевич! Свершилась моя мечта - едет элита Школы!».

Ехала Галочка Слонова, упорно обучавшая школьников самому трудному в энергетических упражнениях: держать паузу в пять минут, сосредоточившись на шаре энергии Сотворения. Ехала старинная школьница

Танечка Кожокарь.  Ехала Наташа Табунщик, бесценный директор Школы, заботливо  опекавшая настоящих, бывших и будущих школьников, их друзей, знакомых и полузнакомых, всех, кого потянуло хоть что-то узнать об удивительном докторе Коновалове. С Наташей - само собой - ехал Валерий Фёдорович, её преданный муж, красавец с сияющими глазами и общий любимец школьников, готовый - хоть в дождь, хоть в снег - броситься выполнять любое задание Наточки, обеспечивая книгами-дисками-буклетами Доктора самую капризную «коноваловку». А заодно - немаловажное дело в нашем нищенском выживании  - починить «коноваловке» (чаще всего пожилому одинокому человеку) розетку, магнитофон, телефон, холодильник,  миксер - всё, что угодно! У него не руки, а золото.  Но  даже лучше золотых его рук - искусство его души сделать любое доброе дело играючи и с таким удовольствием, будто нет для него большей радости, чем выручить  человека.

Вот с такими людьми я ехала!

И можно легко представить, как мы - счастливые, возбуждённые -  воткнувшись в вагон, огласили его таким звоном и смехом, что весь вагон оживился, примкнул, разделил наш смех и наше вино, и так мы сдружились, так было всем хорошо, что дорога от Кишинёва до Питера промелькнула со скоростью света. И даже сама удача, расширяя великолепие нашего  праздника, подхватила нас на перроне  Питера в свои дружеские объятия и понесла-понесла вперёд, превращая возможные удары в успехи. Под её опекой всё у нас получилось лучше самых радужных ожиданий: сами прыгнули в наши ручки дефицитные абонементы, а хозяйки квартир распахнули сердца и двери, расплывшись в улыбке. В результате втроём - Галочка, Танечка, я -  оказались в просторной, светлой, чистой квартире и, наслаждаясь её дарами, бросились мыться, гладиться, накручивать кудри и подкрашивать губы, готовясь к  сеансам Доктора.

Отдельной, особенной радостью этих сеансов было ещё и то, что впереди нас ждала новая книга Сергея Сергеевича - «Моему пациенту».

Конечно, гиблое дело пытаться исследовать, какими таинственными путями из Питера в Кишинёв долетали слухи  обо всём бесценном, чем радовал своих  пациентов Доктор. Но пути эти были. И, живя в Кишинёве, мы заранее знали, что новая книга - не просто книга, а - юбилейная книга, что Доктор выпустил её к своему пятидесятипятилетию, и выпустил  ограниченным тиражом - только для самых-самых!!! -  и что даже внешне - обложкой вишнёвого  цвета и золотыми буквами заголовка - она торжественна и прекрасна, как храм.

Думаю, людям, далёким от мира доктора Коновалова, невозможно даже вообразить то  нетерпение, с каким мы ждали момента хоть глазом коснуться этой редкостной книги. И, конечно, в первый же день сеансов, выстояв километровую  очередь, мы подползли к окошку волшебницы Валентины Васильевны, много лет одарявшей  нас книгами и буклетами,  а после сеансов, поздним вечером, добираясь до дома в усталом вагоне метро, мы, косясь на пакеты с книгой,  обменивались улыбками авгуров, предвкушавших блаженство только нам одним и понятного таинства. Таинства встречи с новыми мыслями Доктора и его дорогих пациентов!

И вот, наконец, мы дома.

На ходу окатились душем, на ходу проглотили чай, и, смеясь над своим нетерпением, разбежались по спальным местам. И я, наконец, осталась одна в своей комнате,  прошлась туда и сюда, придирчиво оглянув всё ли вокруг в порядке, а, убедившись, что комната хороша и свежа, глухо задёрнула шторы - так как белые ночи тревожат меня - на настольную лампу накинула тёмный платок, чтоб  свет ложился только на книгу, и, уютно устроившись,   взяла в  руки книгу - обложка вишнёвого цвета и золото букв - и с нежностью гладя ладонью эту обложку,  просто сидела, будто на самом деле попала в храм, ощущая как всё земное - мои мысли и чувства -  всё  исчезает, растворяя меня в дыхании Неба.

Сергей Сергеевич Коновалов учит нас читать его книги неторопливо.  За вечер - абзац, страничку, не больше. Читать не глазами или умом, а - как промокашка чернила -  впитывать в себя книгу, ощущая каждое слово и сам воздух между словами.

Но.

Привычка - вторая натура. И я, каждый раз, делясь с Доктором тем, что пережила, читая новую книгу, всегда признавалась, что читала её «как не любите вы, дорогой наш Сергей Сергеевич», читала с жадностью, залпом, от корки до корки, всю ночь напролёт, пока не прочту её всю. А потом уже буду читать по науке Доктора. И не могу не похвастать, что читатель я благодарный, и часто школьники подходили ко мне спросить,  где то прекрасное место, какое я прочитала им на уроке, они в своей книге не могут его найти. И я говорила им то, чему обучал нас Доктор: не торопитесь, читайте раз, второй, третий, и  прекрасное место - проявится.   Книга «Моему пациенту» исключением не оказалась: я нырнула в неё с привычной мне жадностью, без всякой оглядки на правила.

И даже сейчас не знаю, сколько в ту ночь натикали часики, в какой главе, а тем более на какой странице это произошло…

Только и помню, что я читала простые, знакомые вещи: Доктор напоминал своим пациентам о свойствах  «заряженной» водички. Не водичка, а клад. И лечит, и красит. Женщины умывают ею лицо и ополаскивают волосы, а иные из них, писал Доктор, додумались до того,  что в погоне за красотой орошают волшебной водичкой из пульверизатора декольте…

И вот здесь…

Мгновенно представив себя перед зеркалом - с пульверизатором!!! - я громко, залпом - расхохоталась! И тут же   с недоумением крикнула: «Господи! Рушится мир, а мы украшаемся -  пульверизатором!!». И тут же захлопнула и - отбросила книгу! И какое-то время так и сидела, глядя на эту книгу возмущённым враждебным взглядом, всей собой ощущая ничтожность этих жалких потуг биться за красоту, когда за твоим порогом умирают от голода дети, бушуют пожары и наводнения и сам человек теряет себя, превращаясь в  животное…

Вот и весь эпизод,  мой читатель.

Но. Ради правды надо сказать, что книгу я всё-таки дочитала. Больше того. Стыдясь за свою агрессивность, я попросила у  книги прощение, а, вернувшись из Питера после сеансов, принялась прорабатывать «Моему пациенту», знакомя  жадно ждавших нас школьников с новыми мыслями и рецептами Доктора. И, конечно, работала я над книгой с обычным своим усердием. И как прежде, после очередного урока кто-то из школьников мог подойти ко мне и спросить, а где я нашла то прекрасное место, которое он в своём экземпляре книги не может найти. И я отвечала словами Доктора: не суетитесь, читайте и раз, и два… не читайте, а погружайтесь в книгу, и это прекрасное место найдётся…

Словом, можно было б подумать, что всё вернулось на круги своя, и я забыла  свой  смех, свою мысль о ничтожности нашей борьбы за личную красоту на фоне мятущейся жизни, забыла то резкое   отторжение, с каким  отбросила книгу.

Однако.

Время бежало, и чем дальше оно бежало, чем очевидней вокруг ожесточалась и разрушалась жизнь, чем большей  загадкой для меня становилась сама стремительность всевселенского разрушения, тем труднее мне было работать над книгой. И, если раньше, едва  открывая новую книгу Доктора, я ощущала лёгкость и вдохновение, то  теперь между мной и книгой будто возникла внутренняя преграда, и  надо было мне приложить усилие, чтоб эту преграду преодолеть. Но преграда не поддавалась. Она росла. И я не могла понять, что именно отторгает меня не только от книги, но и от всего учения Доктора. И дело дошло до того, что после очередного урока в Школе я не могла уснуть, и, бросая себя по постели то на правый бок, то на левый, слышала свой проклятый смех, будто он записался внутри меня на какую-то плёнку и кто-то  нарочно, чтоб я не забыла его, прокручивал эту плёнку, и каждый раз этот смех становился всё более ядовитей, и я сама себя ощущала лгуньей и лицемеркой, низким предателем абсолютно всего, что было мне дорогим: предателем книги, Доктора и самой себя.

И…

…в то же время  что-то за этим смехом стояло и звало меня открыть его и понять.

И вот помню однажды, в очередную такую бессонницу, напрыгавшись по постели до одурения, я поплелась на кухню, попила водички, потопталась, ища, куда себя деть, и, как бы  уже боясь постели, пошлёпала в кабинет, остановилась перед окном и стала смотреть, как по ночному  проспекту несутся огни одиноких машин, тоже, видно, мучимых бессонницей.  

Я устала копаться в себе, мне  хотелось выключить эту плёнку со смехом и отдохнуть от неё. Провожая глазами убегающие огни, я неожиданно вспомнила, как однажды в детстве, когда мы с матушкой поездом ехали к бабушке из Одессы в  родной Вознесенск и я, томясь от безделья, матушку изводила своими вопросами, скоро ли мы приедем, и почему так медленно едем, и сколько осталось ехать, и почему так скучно тянется время… И, уморившись от моего занудства,  моя мудрая матушка, пользуясь моей слабостью к разным занятиям, предложила мне сесть у окошка и сосчитать столбы, «и так мы узнаем, сказала она, сколько столбов на дороге от Одессы до Вознесенска». И помню, как я, загоревшись этим заданием,  прилипла к окну и всю дорогу до самого Вознесенска, ни за что не желая отлипнуть, считала мелькавшие мимо столбы, с головой погрузившись в своё заманчивое занятие.  

Вспомнив эту уловку моей находчивой матушки, я  стала считать огни машин, отвлекая себя от себя. И мне удалось отвлечь. И даже не знаю, сколько я простояла, увлечённо считая бегущие фары. Но вдруг, провожая глазами очередную машину, я услыхала, как кто-то рядом сказал:

- Цель, Лида… цель.

Дыхание  моё замерло. Я  осторожно  огляделась по кабинету, но никого не увидев - да и кто мог тут быть? -  вслушалась  в услышанные слова и узнала собственный голос.  Закрыв глаза, я мысленно повторяла фразу, пытаясь понять, что я себе сказала.

«Цель, Лида… цель»...

И, наконец, поняла.

Что все мои поиски и метания  - это были и будут поиски  цели.

И не какой-то ничтожной  цели - биться за личную красоту, чтоб красивенькой умереть. Мне нужен ответ на другой вопрос:

- Зачем человек на Земле и какая же цель его жизни?

Лидия Латьева

Часть V, эпизод 10 из цикла «В поисках мира, в котором живём: поговорим? подумаем?». На фотографии: карманный календарик, выпущенный Школой ДК в 2009 году и абонемент на сеансы Доктора.