Подружка из Тонкого мира

 

 «Я не пишу здесь ни одного слова, не прошедшего практики».

     Бааль Сулам

А теперь, дорогой читатель, попытаемся поговорить и немножко подумать. Скучно нам или нет, но в этой части цикла «В поисках мира…» нам придётся  и говорить, и  думать, так как события этой главы, которые начались хиленькой,  неинтересной мне книжечкой «Слово о Докторе», растянутся в сложное многолетнее путешествие. Оно приведёт меня к совершенно новым открытиям мира, в котором живу. И прежде всего, к открытию лично себя, которую, доживя до преклонных лет, я абсолютно не знала.

И только поэтому осторожно, пытаясь не забегать наперёд, не умничать, не запутаться в тех впечатлениях, которые на меня обрушатся, а медленно-постепенно, маленькими шажками, двигаясь в этих открытиях, бросавших меня от земного к небесному, от себя самой к человечеству, от человека к Творцу, которому, как ты помнишь, читатель, я не умею молиться, но доподлинно  - с детских лет - абсолютным знанием знаю, что Он - существует. Он есть. Я только не знаю, Кто он и почему Он скрыт от людей и совершенно не ощущаем, хотя некоторые из нас и фантазируют, будто знают, любят Его и даже ведут с Ним беседы. А потом,  в своих книжках пытаются выдать эти беседы за откровения  свыше и  истину.  

 Но, думаю, врать себе самому - последнее дело. И, за всех не ручаясь, могу повторить, что лично я не знаю и не люблю Его, не умею молиться, не понимаю, зачем, для какой своей цели Он создал весь этот мир, и почему этот мир ничего не знает о Нём, хотя и взывает к Нему, молится, падает на колени, бьётся  в тоске по Нему, но куда деваются наши крики и почему Он не слышит нашей тоски и не видит наших страданий - всё для меня остаётся тайной.  

К несчастью все те «духовные» практики, о которые я спотыкалась, изучала и забывала, ни на один мой вопрос о Нём  не давали ответа. И, конечно, встретившись с  книжечкой доктора Коновалова, я и не думала, что именно эта - на мой взгляд - простенькая работа какого-то доктора-практика, далёкого от духовных исканий, станет тем самым пинком, который, толкнув, покатит меня к новому взгляду на жизнь и  на себя в этой жизни.

А всё началось с того, что я  пинок книжечки - не осознала.

Не боюсь повториться, но ни каменный - будто в детстве - сон, навеянный книжечкой, ни исчезновение боли в позвоночнике я с книгой доктора не связала. Я даже не прочитала, что на обложке книги - огромными буквами!!! -  было написано: «Книга, которая лечит». И - слава богу! - что не прочитала. Потому что я бы в такую нелепость - книга лечит?! - просто-напросто не поверила б.

Больше того.

Я вообще не подумала, почему - с какого такого вдруг - ушла моя боль. Я будто забыла об этой боли. Будто её у меня и не было. И всё, что со мной стало происходить, происходило, как бы помимо книги.  И только потом-потом, когда, погрузившись в информационно-энергетическое учение, я  начну думать и что-то даже как бы и понимать, я пойму, что та сила, которую доктор Сергей Сергеевич назвал странным именем - энергия Сотворения -  знала меня заранее; она знала, во что я поверю, а во что  не поверю, но ей надо было меня заманить к себе, и она находила такие подходы ко мне, которые у меня - никаких сомнений не вызывали! Я и сегодня не знаю, почему из семи миллиардов людей, топчущих землю и  воющих от своих болячек и горя, она выбрала именно меня. Не знаю и никогда не узнаю. Но! То, что она меня выбрала - это я понимаю. И выбрав, она подошла ко мне таким способом, на который я клюнула, и проглотила её наживку, не ощутив, что именно проглотила. 

Меня просто-напросто, ни с того, ни с сего, потянуло на упражнения. Потянуло неудержимо и так естественно, как тянет утром зевнуть или почистить зубы. И я упражнения стала делать утром и вечером. Как заводная. Было похоже, что деланье упражнений - всегда было моим состоянием.   Упражнения делались  как бы сами собой. Проснулась - делаю упражнения. Перед сном - делаю упражнения. Семья удивляется, косится, а я удивляюсь тому, чему они удивляются: мне кажется, со мной ничего нового не происходит. Упражнения -  были всегда. При этом. Я даже не спрашивала себя, зачем я их делаю. И вот это было самое странное для такого человека, как я, который всю жизнь только и делал, что задавал вопросы, чтоб потом - бесконечно, пожизненно - искать на эти вопросы ответы.

Словом, читатель, то, что произошло со мной, произошло как бы помимо меня: не я  её, а энергия меня выбрала. И, выбрав, стала меня одарять своей дружбой. Если сказать земным языком, она просто полезла ко мне в подружки.

Прежде всего, она всерьёз занялась моим физическим телом: чистила, убирала какие-то пятна на коже и бородавки, косточки на ноге  и седину,  растила пышную шевелюру, наливала блеском глаза, внутри меня переставляла кости, расставляя их по законным местам… И так основательно всё это делала - не спрашивая меня - что, переставив кости, загонит меня в проблему, о которой я расскажу в подходящее время. Очень скоро я привыкла к её покровительству и к своему здоровью. Мне казалось, оно было и будет всегда.  Я ощутила себя  неуязвимой.

Но вот однажды проснулась, лежу на своём диване и чувствую, что у меня - горит позвоночник!  От шеи до копчика, будто его подожгли каким-то жгучим - неприродным - огнём. Будто внутри меня горел шнур. Я ошалела. Не поняла. Не знала, что думать. И вдруг испугалась, подумав, что это какая-то новая напасть навалилась на мой позвоночник, и надо немедленно вызвать врача. Но, прислушавшись к этому странному - неприродному - жару, сжигавшему мой позвоночник, я тут же сказала себе: «Никакого врача не надо. Врач - этого не поймёт».  Понимая, что я остаюсь один на один с этим невероятным явлением, я - невольно - протянула руку к стопочкам книг доктора Коновалова, лежавших на прикроватной тумбочке, взяла одну, раскрыла и прочитала: «диагностический период приходит…». (Хочу тут же обратить твоё внимание, мой дорогой читатель, что, едва у меня возникал какой-то вопрос, я тут же брала книгу доктора, и, как правило, это была та самая книга, в которой будет ответ на  вопрос, и откроется эта книга на той странице, где этот ответ напечатан, то есть, взяв книгу, я тут же, сходу, втыкалась в нужные мне слова, будто книга, как, и энергия Сотворения, знала все мои мысли и подсовывала ответы).    Так я узнала, что вот этим оригинальным способом - сжигаясь внутри меня - мой позвоночник проходит диагностический период, то есть, по мнению доктора, закрепляет своё выздоровление.

- Ну, ты даёшь! - сказала я энергии Сотворения, поняв, в чём дело. - Ты хоть бы предупреждала меня, не то крышу сорвёт…подружка ещё называется…

Да, дорогой мой читатель,  эта энергия Сотворения была своевольной подружкой и делала, что хотела. А я человек независимый, и никому никогда не позволяла делать со мной, что ему хочется. Но её я прощала, понимая, что всё, что она вытворяет, она - вытворяет ради меня. Она меня знает лучше, чем я сама себя знаю. И знает не только, как правильно выстроить мои кости, но даже знает, как, каким языком со мной разговаривать. И, если я, например зачитавшись или завозившись в какой-нибудь заморочке, пропускала время наших с ней упражнений, она - совершенно не церемонясь - толкала меня под бок или в спину  мягким, но хорошо ощутимым толчком, будто какой-то пушистый зверь своей мягкой увесистой лапой. Я, захлопнув книгу или бросив на полдороге своё занятие, летела к дивану, к нашим с ней упражнениям, на ходу огрызаясь: «О-хо-хо, какие мы точные!..» Огрызаясь, я ощущала, что она меня слышит и понимает, и даже, возможно, смеётся над моим ворчанием, потому что, пока я ворчала, бежа к дивану, она меня подгоняла своими толчками, как бы тоже ворча: давай-давай, шлёпай, не разговаривай!

И тут важно сказать, дорогой читатель, что по жизни я была человек одинокий. Конечно-конечно, я выросла  среди любящих, дорогих мне людей, у меня были великолепные учителя и  подружки. Но так получалось, что даже в детстве - самая маленькая в семье - я была мудрой, будто старушка, и все взрослые, чувствуя мою мудрость, относились ко мне как к старшей, доверяя мне свои тайны и спрашивая советы. А о подружках и говорить не приходится. Да вообще везде - где бы я ни возникла, дома ли, на работе - я везде была старшей, я заботилась, опекала, помогала, сочувствовала, учила, пожизненно закрепляя своё положение старшей среди людей. И, если подумать, то и сейчас, дорогой мой читатель, незнакомый мне человек, пиша эти строки и пытаясь тебе  рассказать о мире, в котором живём, я хочу вовлечь всех людей в заботу об этом мире, о нашей всеобщей человеческой жизни, о том, чтоб мы с вами стали людьми и не разрешили  растущей злобе - в каких бы формах она ни являлась -  уничтожить наш мир, нашу Землю, наших детей.

Но, кажется, я отвлеклась.

А хотела сказать только то, что энергия Сотворения - за всю мою жизнь - была первой  моей подружкой, какая заботилась обо мне. Не я о ней, она - обо мне. И забота её была такой  нежной и преданной, что мне становилось легко, хорошо, будто из своего  земного грубого мира я попадала в  другой;  доктор Сергей Сергеевич его называет Тонким - и не зря называет так, этот мир, действительно - Тонкий: нежный, смешливый,  заботливый и ответственный, своей тонкостью на  меня не похожий.  Я состою из костей, болячек, грубости, грязи, страхов,  а Тонкий мир состоит - из любви. И моя подружка, энергия Сотворения, как посланец этого  мира могла говорить - только на языке любви.

Её любовь  ощущалась всегда.

Чаще всего, едва я подымала руки над головой, начиная наше с ней упражнение, она тут же обволакивала меня теплом и своей совершенно особенной - лёгкой, но  давящей тяжестью - и мы были вместе,  мысленно я говорила с ней, а она меня понимала,  и упражнения шли легко, будто  тело моё меняло свой материал, и движения становились  мягкими, плавным, не ощущаемыми, будто меня растворяло в какой-то мне непонятной природе, и я становилась воздушной. Все  тело моё источало белый, плотный  фосфоресцируюший свет, а из пальцев белый свет истекал длинными твёрдыми спицами.

А однажды утром - это был какой-то весенний праздник, и я была в своём доме одна, открыла окно,  в него вливалась  сладкая свежесть весеннего утра, в соборе,  напротив дома, звонили колокола - и мне захотелось побыть с энергией Сотворения, я села на креслице у окна, и едва-едва  подняла  ладони,  как  на меня сверху посыпались - голубые шары! Много самых разных размеров шаров - мелкие, средние, крупные -  они обдавали меня таким ликованием, что я смеялась - не моим, а звонким, как в детстве, смехом - я  ловила  шары и ртом, и руками, как в детстве - ртом и руками - мы ловили снежинки первого  чистого, новорождённого снега.

Господи-и-и!!.. Спасибо, спасибо, спасибо Тебе… Я даже не знала, что подобная  радость возможна…

А  был ещё один замечательный эпизод, и тоже весной, но уже ближе к  лету, когда в природе - неожиданно, вдруг - на сияюще светлом  небе сбежались чёрные тучи, всё вокруг мгновенно сделалось мрачным  и - вдруг - разразилась  яростная гроза… А я была в лёгком платье и всегда боялась грозы. Но на этот раз ничего не боялась, шла по воде, вода заливала  меня, я промокла насквозь, до костей, но тут же ко мне явилась моя дорогая подружка и, обняв  меня всей своей нежностью, стала меня согревать своим  неприродным сухим теплом. Меня обливало холодным ливнем, а я  была как в тёплой духовке, Сухое, таинственное тепло текло по мокрым ногам и сушило вымокшие чулки, сушило лёгкое платье,  прошивало каждую клетку тела, и мне было не по-человечески хорошо,  будто меня промывала тихая, светлая, неземная  радость…

Она выпала мне однажды. Она больше не повторится, как не повторятся и голубые шары, обдающие неземным ликованием. Это были  знаки, подарки Тонкого мира, который мне подсказал, какой он на самом деле и к чему я должна стремиться.И, конечно, я такие подарки Природы  никогда не забуду. Они для меня станут не только высшим чувственным впечатлением, но и ниточкой -  волшебной ниточкой Ариадны - ведущей меня в этот Тонкий, незнаемый мною мир из нашего душного, мрачного людоедского мира, в котором живу.

Однако.

Дорогой мой читатель, всех своих встреч с энергией Сотворения я рассказать не могу. И всего пережитого рядом с ней тоже не расскажу. Его было много, и оно было разным, то лаская меня своей несказанной нежностью, то раскрывая меня изнутри. Раскрывая такой, какой я была, и уж, конечно, не той хорошей и справедливой, какой я себя воображала. Например, я прошла диагностический период  души, когда  несколько дней - беспрерывным, чёрным  потоком - сквозь меня текла грязь,  картинки  подлых и низких моих поступков, слов и желаний, и, увидев  себя настоящую, я поняла, что я - даже не человек, я -  жалкое маленькое животное, ничтожная тварь и  лгунья… И долго-долго после этого очищения во мне ныла - не утихая - боль. И я понимала, что это - боль моего стыда. Перед подружкой-энергией,  перед Небом, перед Творцом, перед  чистым и светлым миром, в котором живу, не ощущая его своей грубой, грязной  природой.

Такой была практика моего лечения по доктору Коновалову.

Были ещё и книги доктора, которые тоже - можно сказать - поглотили меня. Вначале их было немного, книжечек пять, и с самых первых шагов своего знакомства с этими книгами я закупала их пачками,  расставляла на полках книжных шкафов, подарила внуку,  дочке и мужу. Внук свои книги,  не глядя, сунул на полку, дочка свои полистала и отложила в сторону: «Это, мама, не для меня», муж на книги даже не глянул. Я никого не неволила: хотят - читают, хотят - не читают. Но мне было спокойней при мысли, что у каждого из моей семьи есть свои книги.

Больше того.

У меня появилась настоящая  манечка: я из дома без докторских книг не выходила. В сумочке у меня всегда было несколько книг. Я дарила их знакомым и незнакомым: больным, хромающим, и просто с печальными лицами. Я не могла спокойно смотреть на больного или печального человека, понимая, что в сумочке у меня лежит книга-лекарство, способная излечить от физических и душевных болей.

Сама же я, кроме докторских книг, ничего уже не читала и читать не хотела, и не могла. Внешняя жизнь с её перестройками, криками митингов, надеждами и отчаяньем перестала меня волновать. Она растворялась, будто   кошмарный сон, и, растворяясь, теряла всякую власть надо мной. Я вообще становилась какой-то другой: лёгкой, бодрой, бесстрашной. Будто то «завтра»,  с которым я как бы уже рассталась,  смеясь  над моими страхами, позвало меня  в себя. Я забыла, что мне шестьдесят два года, я себе казалась не старше внука и уж, по крайней мере, не старше дочки с её чаями, Моцартом и дикими криками по ночам.

И вот настал день, когда сделав зарядку, я не закрыла книгу, а -  медленно, будто впервые - стала её листать, читая отдельные фразы и удивляясь, какими бедными они  показались мне, когда я читала книгу впервые. Сейчас же каждое слово было значительным, полным смысла, будто в моих руках была совершенно другая книга. Пролистав её до конца, я с удивлением проговорила: «Чистая правда».

Доктор не врал: книга лечила.

Лечила и тело, и дух.

А, если она лечила меня, то, конечно, может лечить и других.

 

Значит?..

«Надо немедленно что-то-то придумать, Господи!.. Ты же знаешь, я не умею молиться, но если Ты сам прислал доктора, его книги, энергию, творящую жизнь… если Ты мне раскрыл, что всё это -  лечит, то научи меня всех людей научить лечиться  по этим книгам».

Научи, научи, научи меня, Господи!,.

И даже не знаю, сколько раз я просила Творца об этом, но однажды ночью - на грани сна и несна - когда отрываешься от своей и уплываешь в другую реальность, на этой хрупкой границе, когда ты ещё в нашем мире, но уже и не в нашем, чей-то  голос с силой позвал меня: «Лида!». И я тут же стряхнула с себя налегающий сон и вслушалась в тишину. Словно ждала чего-то. Словно тот, кто позвал, должен был мне сказать, зачем он меня позвал. Но ничего уже не было: тишина, темнота, безмолвие ночи. И я тихо, тоскуя о чём-то, заплакала. И даже не помню, как и когда я уснула.

А утром, едва проснувшись, я прошептала: «школа».

И резко вскочила, будто мне надо было куда-то спешить. И уже точно знала, что то, что позвало меня и то, что я  сделаю, называется - школа!

Конечно же школа! И как я раньше не догадалась: Школа ДК (духовной культуры, или Доктора Коновалова).

И можете верить, а можете нет, дорогой мой читатель, но уже в ту минуту я знала, как надо выстроить эту школу. Я  знала об этой школе каждую мелочь, будто когда-то, где-то, в другой своей жизни я только и делала, что строила эти школы и знала о них - абсолютно всё!

Лидия Латьева

Часть V, эпизод 2 из цикла «В поисках мира, в котором живу: поговорим?  подумаем?»