С мелкого случая.
Произошёл этот случай у нашего дома, в детской песочнице. К
слову, наш дом – старомодный. Без
видеокамер и дюжих охранников у подъезда. Но тоже не без изюминки. Белая – как
лайнер – десятиэтажка, центр города,
двухуровневые квартиры. На излёте СССР
такую квартиру – звеня орденами,
заслугами, а то и угрозами, доходя до самых высоких инстанций – отвоёвывали герои и героини времени. Слава и
гордость великой державы.
Но жизнь сделала своё дело. Держава бесславно рухнула. Герои и героини
состарились, а то вообще ушли в лучший мир. А их детки-наследники – рванувшие
во-время заграницу – стали распродавать
опустевшие родительские гнёзда. В двухуровневые
квартиры один за другим въезжали «новые». И со всей безоглядностью временщиков
строили личный рай: выбивали ненужные стены и блоки, воздвигали арки, зимние садики, оснащались стеклопакетами и
сияющими унитазами.
Словом!
В нашем отдельно взятом доме –
как и во всей безразмерной России – стало бурно производиться переустройство
жизни.
Старая жизнь менялась на
новенькую.
Вместо обещанного коммунизма, где каждый
каждому «друг товарищ и брат», в бешеном темпе воздвигался – капитализм! Как окрестили
его многомудрые аналитики, дикий
капитализм. Тот, который со всей безоглядностью ублажает себя, чем может:
воровством, кулаком, взяткой, пулей из-за угла.
Докатился он и до нашей песочницы.
А песочница наша – забитая
внуками бывших героев и героинь, детки которых рванули обживать заграницу –
была похожа на рай. Где всё – от шёлкового песочка до любовно обструганного барьерчика – дышало
нежностью дедушек-бабушек, для которых
родное внучатое чадо было
последней радостью на земле. И все эти – мальчики-девочки, цветные панамки,
шляпки, банты, оборки, ведёрки, машинки, совки, лопатки и прочие чудо-игрушки
импортных образцов (подарки любящий пап и мам) – с десяти утра до обеда
копошились в песочнице. Копали. Возили. Лепили «пасочки», строили замки. Щебетали,
будто какие-то райские птицы. Словом, со всей неистовостью детства предавались творчеству жизни.
Бывало, конечно, что кто-то из
них не поделит игрушку или кучку песка. И даже начнётся крик или плач. И тут
же! рядом с не поделившими возникает фигура
дедушки-бабушки. И – улыбаясь – выслушает маленьких эгоистов. И – улыбаясь –
примирит. Внедряя в сознание малышей простейшую истину: жить надо – дружно. Ту
самую истину, какую они внедряли собственным детям. А им самим её внедряли
родители. А родителям – их родители. Отчего тяготение к дружной, подельчивой жизни
так и тянулось из века в век внутри человеческого бытия. Делая жизнь и крепкой,
и вечной. Какие бы революции или войны ни сокрушали её.
И внуки – как бы осознавая всесилие этого правила жизни
– подавляли свой эгоизм, вытирали носы и слёзы, мирились и обнимались.
В песочнице – к радости всех сторон - воцарялся привычный мир.
А бабушка-дедушка, примирившие
внуков – улыбаясь – возвращались в свою компанию. Под деревьями. Где каждый был занят своим:
кто-то вязал бесконечный свитер, кто-то, борясь со склерозом, разгадывал
сканворды, кто-то читал Маринину, а бывшая медсестра-орденоноска, в тяжкое
время для Родины перетаскавшая с поля боя своими, считай, ещё детскими ручками,
добрые сотни раненных – упоённо читала «Беседы с Богом». А закадычные
дружки-противники генерал с майором – на
сработанном своими руками столике – сражались в шахматы. Вдохновенно и яростно. Как и положено
человекам, привыкшим – ради победы - выкладываться до дна!
И всё это вместе – цветные
панамки, детское творчество, шелест тихого голоса какой-нибудь бабушки,
разворачивающей рецепт семейного торта, шутка, брошенная майором – всё это
вместе среди несмолкающих звуков компрессора,
молота, мата и пил, несущихся из окна двухуровневой квартиры, подвергшейся
перестройке – было похоже на остров. Таинственный остров истинной человеческой
жизни. И ощущая его притягательность, прохожие
- идущие по дорожке вдоль дома - замедляли свой шаг, улыбались невольной
улыбкой. Возникавшей бог знает, в каких завалах их давно омертвевших душ.
И вдруг…
Не-ет!..
Об этом явлении простыми словами
не рассказать. Вдруг – будто из-под земли – на дорожке вдоль дома возник - трёхколёсный
велосипед! На красных широких шинах, сияющий руль, на руле мигалка, сбоку
звонок… Велосипед летел и сиял, мигалка мигала, звонок заливался. А хозяин этого
ве-ли-ко-ле-пия! мальчишка лет четырёх, в сияющей каске, похожей на каску бога
войны Ареса – поддавшись телом вперёд - крутил во всю мочь педали, звонил,
мигал и кричал, прорезая пространство воинственным взглядом: «Посторонии-ись! Задавлю-ю!..»
Бабушки-дедушки глянули, восхищённо
заулыбались. «Бог войны!» - подтвердил всеобщий восторг генерал и опрометчиво подставил пешку под удар
майоровского коня.
А бог, наслаждаясь всеобщим
вниманием, стал выписывать виражи. Один за другим, один за другим. И так
торжествующе раззвенелся, что даже звуки
компрессора, взрывавшего стены двухуровневой квартиры, как бы вдруг
захлебнулись своей неуместностью.
Бога сопровождала леди. Высокая.
Тонкая. В красных туфельках от какого-нибудь Диора. В лице холод и вызов. Сразу
понятно, что это штучка из штучек. Сработанная по последним лекалам заморского производства.
Бросив мальчишке несколько слов по-английски, она направилась в сторону
шахматистов. И генерал, угадав её намерение, услужливо ёрзнул. Ужался. Дама села. Закинув ножку на ножку. А бабушки-героини
советских фронтов и времён – будто
околдовавшись – с каким-то невнятным восторгом воззрились на эту красную
туфельку. Такую невероятную и невозможную для
самых смелых мечтаний их замороченной битвами юности.
И дети в песочнице – заворожено
следили за виражами бога войны. Бросив свои ведёрки, лопатки, машинки, делёжки.
А бог, насытившись произведенным впечатлением, сбросил скорость
своего скакуна, соскочил со седла и
пошёл – на песочницу.
Именно «на»!
Будто собрался взять её
приступом. Подошёл. Пе-ре-сту-пил через барьерчик и…
Никто не успел даже охнуть, как
он одной ногой пнул синенькое ведёрко, другой – в пыль и прах - разметал уже
готовую крепость. Мальчик в очках, прижимая свою машинку, попробовал отскочить,
но бог наклонился, загрёб руками кучу песка и - обсыпал очкарика!
-Мадам! – фальцетом вскричал
генерал.
Но красная туфелька даже не
вздрогнула. Бабушки – все как одна –
вскочили, метнулись к песочнице. Но, обгоняя их, положение спас майор. Мужик
и вояка, вышедший из окоп. Правда,
тяжеловатый уже физически. Но с удивительной ловкостью он первый вскочил в песочницу и – расчетливо
подскочив к противнику со спины – схватил его по подмышки, сжал как клещами и…
Мальчишка орал, пытался ударить майора ногами, но старый вояка, сцепив его под
бока, вынес – вперёд руками, как какую-то грязь - шмякнул в седло велосипеда. Покатил
по дорожке. Тут же вернулся и - красный от ярости – рявкнул в сторону туфельки, без всякого
мармелада:
- Убирайся отсюда, дрянь!
Мир песочницы возбуждённо зализывал раны.
Плакали дети. Возбуждённо кудахтали бабушки.
Растерянный генерал собирал разбросанные игрушки. А бывшая медсестра, героиня
войны, почти что ребёнком таскавшая раненных с поля боя, так и не тронулась с
места, изумлённая происходящим. Книга «Беседы
с Богом» сползла по её коленям. Упала.
Женщина механически наклонилась. Подняла
книгу. Прижала к себе. И неожиданно
страстно, протестуя всей болью сердца, взвыла:
- Господи-и! Да откуда они такие взялись?!
В ответ песочница замерла. Грянула – тишина. Та самая тишина, какую
выразить удалось только гению: «народ
безмолвствовал». Как бы общей народной душой ощущая бесчеловечность
происходящего. Невозможного среди нас,
бывших советских людей, у которых всегда считалось, что человек человеку –
друг, товарищ и брат.
Эпилог: 26 августа 2010
года в новостной ленте Интернета на mail.ru мелькнула
короткая информация: «На песочнице выстрелом в голову убита трёхлетняя девочка.
Следствие показало, что стреляли из
соседнего дома. Из пневматического ружья».
И - никаких комментариев.
Так что же нам делать, Господи?!
Лидия Латьева
Комментариев нет:
Отправить комментарий